Я уже собираюсь сказать, что единственный человек, которому я звоню, это он сам, но соображаю, что Патрик, видимо, как раз это и имел в виду. Что ему не нравится, что со мной нельзя связаться. Я пока не знаю, как к этому относиться, но благодарю его и напоминаю себе, что телефон можно и не держать все время включенным.

После этого он вручает мне второй подарок, мастерски упакованный в темно-фиолетовую бумагу и обвязанный лентой.

— Этот не я заворачивал, — сообщает он, хотя этого можно было и не говорить.

Я осторожно разворачиваю бумажную упаковку и с благоговением достаю тонкий футляр — нужно сказать, что он заслуживает такого почтительного отношения. Внутри находится перламутровая брошь в форме морской раковины. Попавший на нее свет отражается от поверхности десятками пляшущих разноцветных бликов.

— Ох, Патрик… — Я ошеломлена. — Какая она красивая!

Я вынимаю брошь и прикалываю на грудь своего нового пальто. После этого я смущенно достаю рисунок карандашом, который сделала для Патрика на берегу в Порт-Эллисе; это спасательная шлюпка, но не уплывающая, а благополучно возвращающаяся к берегу.

— Ты очень талантлива, Дженна, — говорит он, восхищенно разглядывая рисунок в рамке. — Ты напрасно прозябаешь здесь, на берегу залива. Тебе нужно выставляться — чтобы твое имя гремело.

— Я не могу, — говорю я, но не объясняю почему.

Вместо этого я предлагаю прогуляться, чтобы опробовать мое новое пальто, и мы, взяв Боу, отправляемся на берег.

У залива пустынно, сейчас отлив, и ушедшая вода оставила за собой широкую полосу гладкого белесого песка. Снеговые тучи тяжело висят над прибрежными скалами, которые кажутся еще более светлыми на фоне насыщенной синевы моря. Над головой у нас кружат чайки, и эхо разносит их пронзительные крики под ритмичный плеск накатывающего на песок прибоя.

— Даже жалко оставлять здесь свои следы.

Пока мы гуляем, я беру Патрика за руку. В кои-то веки со мной нет камеры. Мы просто заходим в море, позволяя ледяной пене лизать подошвы нашей обуви.

— Моя мама плавала в море на Рождество, — говорит Патрик. — Они с отцом по этому поводу ссорились. Он знал, какими опасными могут быть отливы, и говорил, что она ведет себя безответственно. Но она всякий раз хватала полотенце и убегала купаться сразу после того, как были открыты чулки с рождественскими подарками. Мы все, конечно, считали это очень веселой затеей и всегда подбадривали ее с берега.

— Безумие какое-то…

У меня не выходит из головы та утонувшая девушка, и я удивляюсь, как он вообще может находиться рядом с водой после такой трагедии. Боу бестолково бросается на волны, стараясь ухватить их зубами.

— А что насчет тебя? — спрашивает Патрик. — Были у вас в семье какие-нибудь сумасшедшие традиции?

Я задумываюсь на некоторое время и улыбаюсь, вспоминая, какое возбуждение испытывала в детстве с наступлением рождественских праздников.

— Ничего такого не было, — наконец говорю я, — но я очень любила наше семейное празднование Рождества. Родители начинали готовиться к этому еще в октябре, и дом наполнялся пакетами, спрятанными по шкафам и под кроватями. После того как отец ушел от нас, мы продолжали делать то же самое, но так хорошо больше никогда уже не получалось.

— Ты когда-нибудь пыталась разыскать его? — Он сжимает мою руку.

— Да. Когда училась в университете. Я выследила его и обнаружила, что у него новая семья. Я написала ему, и он мне ответил. Сказал, что прошлое лучше оставлять в прошлом. Сердце мое было разбито.

— Дженна, это ужасно!

Я пожимаю плечами, делая вид, что мне все равно.

— Ты поддерживаешь отношения с сестрой?

— Раньше поддерживала. — Я поднимаю камешек и стараюсь бросить его так, чтобы он прыгал по воде, но волны идут слишком часто. — Ева встала на сторону мамы после ухода отца, а я злилась на маму за то, что она прогнала его. Несмотря на это мы не теряли связи друг с другом, только я не видела ее уже много лет. Несколько недель назад я послала ей открытку. Даже не знаю, получила ли Ева ее, — я не уверена, что она до сих пор живет по старому адресу.

— Вы поссорились?

Я киваю.

— Ей не нравился мой муж.

Произнести это вслух кажется мне смелым поступком, и плечи мои передергивает от страха.

— А тебе он нравился?

Странный вопрос, и я беру паузу, чтобы обдумать, как на него отвечать. Я так долго ненавидела Иена, так долго боялась его…

— Когда-то нравился, — в конце концов говорю я. Я вспоминаю, каким он был обаятельным, как отличался от других парней в колледже с их неуклюжими ласками и убогим уличным юмором.

— И сколько ты уже в разводе?

Я не поправляю его.

— Уже прилично.

Я беру горсть камней и начинаю швырять их в море. По камешку за каждый год, прошедший с тех пор, как меня любили. Заботились обо мне.

— Иногда я думаю, что, может, он еще вернется.

Я коротко смеюсь, но смех этот кажется неискренним даже мне самой, и взгляд Патрика становится задумчивым.

— Детей нет?

Я наклоняюсь и делаю вид, что ищу на берегу еще камешки.

— Он был не в восторге от этой идеи, — говорю я. Это недалеко от истины, в конечном счете. Иен никогда не хотел иметь ничего общего со своим сыном.

Патрик кладет руку мне на плечо.

— Прости, я задаю слишком много вопросов.

— Нормально, — отвечаю я и вдруг понимаю, что на самом деле так думаю. С Патриком мне спокойно и надежно, я чувствую себя в безопасности.

Мы медленно бредем по берегу. Тропинка скользкая ото льда, и я рада, что Патрик обнимает меня. Я рассказала ему даже больше, чем намеревалась, но всего все-таки рассказать не могу. Если я это сделаю, он уйдет, и никто уже не поддержит меня, не удержит от дальнейшего падения.

20

Рей проснулся полный оптимизма. На Рождество он взял отгулы и, хотя несколько раз заглядывал в отдел, а к тому же прихватил работу на дом, должен был признать, что такой перерыв оказывает на него благотворное влияние. Интересно только, как идут дела у Кейт с расследованием ДТП с бегством водителя с места происшествия.

Из примерно девяти сотен красных «Фордов Фиест» и «Фокусов» с бристольской регистрацией в их распечатке более сорока было зафиксировано системой автоматического распознавания номера. Через девяносто дней сданные снимки были удалены, но, вооружившись списком зафиксированных номеров, Кейт отслеживала владельцев этих машин и беседовала с ними по поводу передвижений в день наезда. За последние четыре или пять недель она серьезно проредила этот перечень, хотя было немало сдерживающих факторов: продажа машин с неточностями в оформлении документов; зарегистрированные владельцы, убывшие, не оставив контактной информации, — просто удивительно, что ей удалось стольких отсеять, особенно если учесть время года. Теперь, когда праздники подошли к концу, определенно настало время для решительного прорыва.