— У нас есть водитель, — сказала она, победно размахивая в воздухе блокнотом.

Стампи не выдержал и тоже улыбнулся, что с ним случалось нечасто.

— Это был Бритиш Телеком, — сказала Кейт, подпрыгивая в кресле от возбуждения. — Они обработали наш запрос на получение личных данных абонента закрытого телефонного номера, и у них есть для нас его адрес.

— Где это находится?

Кейт вырвала лист из своего блокнота и передала его Стампи.

— Блестяще сработано! — похвалил Рей. — Поехали. — Он взял два набора автомобильных ключей из шкафчика на стене и бросил один из них Стампи, который ловко поймал его на лету. — Стампи, возьми с собой папку со всем, что у нас есть по матери Джейкоба. Поезжай в местный участок и скажи, что у нас нет времени ждать их телефонного звонка, этот адрес нам нужен немедленно. И не возвращайся, пока не найдешь ее, а когда найдешь, постарайся, чтобы она поняла: никто ничего не бросал, и мы делаем все, чтобы привлечь к ответственности виновного в смерти Джейкоба. Мы с Кейт едем брать водителя. — После небольшой паузы он бросил ключи Кейт. — Я тут подумал, что лучше за руль садись ты. Мне необходимо переиграть планы на сегодняшний вечер.

— Собираетесь отменить что-то приятное?

Рей ухмыльнулся.

— Уж лучше находиться здесь — можешь мне поверить.

21

От неожиданного стука в дверь я подскакиваю на месте. Неужели часы показывают правильно? За редактированием своих фотографий я теряю чувство времени. Боу настороженно поднимает уши, но не лает, и я тереблю эти самые его уши, когда направляюсь к двери. Я отодвигаю засов.

— Ты, должно быть, единственный человек на заливе, который запирает двери своего дома, — добродушно ворчит Патрик.

Он переступает порог и целует меня.

— Думаю, это все мои городские замашки, — беспечно отвечаю я.

Я снова задвигаю засов и начинаю бороться с ключом, чтобы закрыть замок.

— Йестин так и не починил его?

— Ну, ты же его знаешь, — говорю я. — Он постоянно обещает сделать это, но у него никогда не доходят до этого руки. Он сказал, что заглянет ко мне сегодня вечером, но нельзя сказать, что я жду его, затаив дыхание. Думаю, он вообще считает полным абсурдом, что я в принципе хочу запирать дверь.

— И он в чем-то прав. — Патрик упирается плечом в дверь и берется за большой ключ, стараясь провернуть его. — Не думаю, чтобы в Пенфаче была хотя бы одна кража начиная с тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года.

Он усмехается, но я игнорирую его насмешки. Он ведь не знает, как я проверяю свой дом по ночам, когда его нет со мной, и как дергаюсь от каждого подозрительного звука на улице. Мои ночные кошмары прекратились, но страх никуда не делся.

— Иди сюда, к плите, и погрейся, — говорю я. За окном мороз, и Патрик выглядит замерзшим.

— Такая погода продержится еще некоторое время. — Воспользовавшись моим советом, он прислоняется к древней плите. — Дров у тебя достаточно? А то я мог бы завтра подвезти еще.

— Того, что привез Йестин, хватит на несколько недель, — говорю я. — Первого числа каждого месяца он приезжает за арендной платой и обычно привозит в прицепе дрова, причем не хочет брать за них деньги.

— Он нормальный мужик. Раньше они дружили с моим отцом и частенько просиживали вечера в пабе, а потом приплетались к нам домой и пытались перед моей матерью сделать вид, что они не пьяные. Не думаю, чтобы он с тех пор сильно изменился.

Эта мысль вызывает у меня смех.

— Он мне нравится. — Я достаю из холодильника два пива и протягиваю одно Патрику. — Так что же это за таинственный ингредиент к нашему ужину?

Утром он позвонил и сказал, что к вечеру принесет что-то вкусненькое, и мне уже не терпится заглянуть в термосумку, которую он оставил около дверей.

— Это принес мне один благодарный клиент, — говорит Патрик.

Он расстегивает молнию и запускает руку внутрь. С видом фокусника, достающего из шляпы кролика, он торжественно вытаскивает из сумки блестящего сине-черного лобстера, который вяло помахивает клешнями.

— Господи! — Я одновременно и восхищена, и обескуражена предлагаемым меню, поскольку никогда в жизни не пробовала ничего столь замысловатого. — И что, много клиентов расплачивается с тобой лобстерами?

— Ты не поверишь, — говорит Патрик, — некоторые платят фазанами или кроликами. Иногда они делают это открыто, но зачастую я возвращаюсь к работе, а потом нахожу что-нибудь в этом роде у себя на ступеньках. — Он усмехается. — Я привык не интересоваться, откуда все это берется. Проблематично рассчитаться с налоговиком фазанами, но, к счастью, здесь хватает народа с чековыми книжками, чтобы держать мою практику на плаву. А я не могу отказаться помочь больному животному только потому, что у хозяина нет денег на его лечение.

— Ты просто старый добряк, — говорю я и, обхватив Патрика руками за шею, медленно целую его в губы.

— Ч-ч-ч-ч… — шепчет он, когда мы отрываемся друг от друга, — так ты разрушишь образ мачо, который я так тщательно выстраивал. К тому же я не такой уж мягкосердечный, чтобы не суметь освежевать пушистого кролика или сварить лобстера.

И он гортанно хохочет с видом записного злодея из мультика.

— Балбес! — смеюсь я в ответ. — Надеюсь, ты на самом деле знаешь, как его готовить, потому что я понятия не имею. — Я смотрю в сторону лобстера с некоторой тревогой.

— Смотрите и учитесь, мадам! — провозглашает Патрик, перебрасывая через руку кухонное полотенце и элегантно раскланиваясь. — Обед будет подан в ближайшее время.

Я достаю свою самую большую кастрюлю, а Патрик для надежности засовывает лобстера обратно в термосумку и застегивает змейку, пока на плите закипит вода. Я набираю в раковину воду, чтобы помыть латук, и мы работаем в дружном молчании. Время от времени к нам подходит Боу и начинает тереться об ноги, чтобы напомнить о своем присутствии. Обстановка непринужденная и совсем не угрожающая, и я улыбаюсь про себя, поглядывая на Патрика, который полностью поглощен приготовлением соуса.

— Чего? — спрашивает он, поймав мой взгляд и кладя деревянную ложку на край кастрюли. — О чем ты думаешь сейчас?

— Ни о чем, — отвечаю я, возвращаясь к салату.

— Да брось. Расскажи мне.

— Я думала о нас с тобой.

— Ну, теперь ты просто обязана все мне рассказать! — со смехом говорит Патрик.

Сунув руку в раковину, он брызгает на меня водой.

Я пронзительно вскрикиваю. Прежде чем мозг успевает урезонить меня и напомнить, что это Патрик, — всего лишь валяющий дурака Патрик! — я резко отворачиваюсь от него и испуганно закрываю голову руками. Это внутренняя, инстинктивная реакция, от которой зашкаливает пульс и потеют ладони. Пространство вокруг меня закручивается в водовороте, и на мгновение я переношусь в другое время. И в другое место.