– Монаршие особы склонны к непостоянству, – сухо заметила Ирен.

Ей, конечно же, вспомнилась роковая встреча с нынешним королем Богемии, который ухаживал за ней, когда был принцем, но тотчас отрекся от примадонны, лишь только унаследовал трон.

– Все могут быть к этому склонны, дорогая моя Ирен.

– Увы, только не шантажисты, – вставил Годфри. – Нам хорошо известно, какую тайну они хотят предать огласке. Вопрос лишь в том, чего они требуют от вас.

Герцогиня и доктор тревожно переглянулись.

– В том-то и дело, – сказала наконец Алиса. – Этого они не говорят. Точнее, они утверждают, что выдвинут свои требования, когда придет время. Теперь вы понимаете, почему нас это так гнетет.

– Когда придет время? – внезапно встревожилась примадонна. – Для чего?

– Увы… – Доктор развел руками с присущим его профессии изяществом. – Нас просят лишь ждать.

– Как же они сообщили вам о столь необычном требовании?

– В письме, – ответил доктор.

– Позвольте взглянуть. – Моя подруга протянула руку.

Доктор Хоффман вынул из нагрудного кармана скомканный лист бумаги. Ирен бегло просмотрела его содержание:

– Написано на ужасном французском языке. Грязная, дешевая бумага. Нет, это письмо точно не принадлежит перу светского господина.

– Возможно, некий слуга задумал разбогатеть на чужих секретах, – предположил Годфри.

Ирен покачала головой:

– Послание, конечно, грубое, но отнюдь не лишено смысла и довольно коварно. – Она взглянула на врача: – Как вы его получили?

– По почте.

– Вы сохранили конверт?

– Да, но он… не здесь, – казалось, вопрос его смутил. – Я оставил его в… покоях Алисы.

– Могу я взглянуть?

– Разумеется. – С этими словами он поднялся, поклонился дамам и сорвался с места.

Все присутствующие избегали смотреть друг другу в глаза. Очевидно, доктор Хоффман по-прежнему поддерживал с герцогиней близкие отношения.

Послышались торопливые шаги, и доктор вошел в гостиную. Он подал конверт Ирен; та тотчас его схватила и, даже не посмотрев на адрес, перевернула.

– Так я и думала! – объявила подруга. Глаза ее так блестели, будто она только что сорвала бурные аплодисменты в «Ла Скала».

Ничего не понимая, мы с удивлением на нее уставились.

– Сургуч пахнет сандалом! Его прислали те же подлецы, что писали таинственные письма дяде Луизы Монпансье!

– Ну еще бы, – тихонько пробормотала я.

– Боже правый… – начал Годфри.

Но тут его перебила Алиса, герцогиня де Ришелье, и ее слова поразили нас до глубины души:

– Луиза Монпансье? Малышка Луиза? Неужели вы с ней знакомы?

Чопорно взяв под руку герцогиню де Ришелье, принц Альбер шел через бальный зал к тому месту, где стояла я. Увы, избежать столкновения было невозможно.

Хватало одного взгляда, чтобы понять, что представлял собой этот человек. На черной ткани его парадной морской формы блестели две бриллиантовых звезды. Воротник и манжеты были расшиты золотой тесьмой, на поясе красовался церемониальный меч, рукоятка которого сияла чистым золотом, а с правого эполета до левого бедра тянулась орденская лента.

Мысленно я сравнивала себя с Золушкой из третьесортной оперной постановки, которую привели на бал и бросили на произвол судьбы, как неугодную тыкву. По просьбе герцогини Ирен пела для гостей в более узком кругу, в то время как Годфри мотался по городу в поисках новых улик. Мне же велели оставаться в обществе великосветских матрон и «по возможности выяснить как можно больше» об окружающих, и особенно о Луизе. Мы непременно должны были убедиться, что с ней все в порядке, и раскрыть окутавшие ее тайны – потому-то я и вышла сегодня в свет.

Ко мне подошла «полукняжеская» чета. Широкое платье ее светлости, сшитое из светло-вишневой тафты, добавляло блеска внушительному облику принца. Казалось, все происходящее претит этому полному господину с густыми ресницами, прямым носом и ухоженной бородой. Подобное впечатление нередко производил принц Уэльский. Даже не верилось, что этот ходячий монумент собирается жениться на бойкой вдовушке, стоявшей рядом с ним. Но ведь бесстрастный принц Уэльский тоже когда-то обручился с грозной красавицей Александрой.

– Мадемуазель Хаксли! Вы выглядите потрясающе! – Герцогиня обратилась ко мне по-французски. – Принцу Альберу очень понравилось пение Ирен. Я и не подозревала, что среди нас есть дива, обладающая столь восхитительным голосом! К сожалению, общественный долг заставил нас уйти раньше, чем хотелось бы. Я просто обожаю оперу! В один прекрасный день мы обязательно построим здесь роскошный оперный театр, достойный вашей сестры.

Несмотря на угрозу разоблачения, герцогиня, казалось, и не собиралась отказываться от желанного титула.

– Альбер! – обратилась она к своему спутнику. – Мисс Хаксли – англичанка.

В тусклых карих глазах принца тотчас заблестел интерес.

– Вот как! В последнее время в Монте-Карло приезжает столько американок, что, боюсь, мы потеряли немало английских подруг. Безусловно, американки поражают своим великолепием, но они совершенно непредсказуемы. Разъезжают верхом на лошадях, и к тому же их похождениями пестрят все газеты! На мой взгляд, о женщине стоит писать в трех случаях: когда она появляется на свет, выходит замуж и умирает.

– Полностью согласна, ваше высочество.

– Славно! Осмотрительность для женщины – то же, что честность для мужчины. Величайшая добродетель!

С этими словами принц удалился. Задержавшись на минутку, герцогиня прошептала:

– Не обращайте внимания на старомодные высказывания Альбера: его отец до безумия консервативен. У меня для вас важная новость: сегодня вечером у нас в гостях будут Луиза и ее американец. Ирен чрезвычайно этому обрадовалась. Кстати, Луизин жених – один из тех гадких газетчиков, что то и дело пишут о женщинах. Будем надеяться, что расследование Ирен отвлечет внимание журналистов от моего прошлого и обеспечит принцу душевное равновесие.

И тотчас упорхнула – в толпе гостей мелькнули светло-вишневые оборки ее платья, золотистые волосы и голубые глаза. Мне стало ее немного жаль. Добрая фея одарила Алису Гейне богатством, красотой и титулом, в то время как менее благосклонный покровитель отнял у нее молодого мужа, а затем и двух возлюбленных. Теперь же над настоящим ее нависла мрачная тень прошлого, грозясь забрать принца и княжеский титул.

Вокруг меня толпились дамы в пышных платьях, столь же нарядных и праздничных, сколь сам бальный зал, оформленный в стиле рококо. Повсюду ослепительно блестели бриллианты, рубины, сапфиры, взрываясь фейерверком драгоценных искорок. Позолоченные колонны, красное дерево и лепнина вздымались к высоким потолкам, с которых свисали вычурные сияющие люстры.