— Нет, герр, я католик.

— Да? — Комендант поднимает бровь. — Не знал, что в Освенциме были католики.

— Там были представители всех религий, герр, а также уголовники и политические.

— Ты уголовник?

— Нет, герр.

— И ты не еврей?

— Нет, герр. Я католик.

— Ты дважды ответил «нет». Спрошу тебя только один раз. Ты еврей?

— Нет, не еврей. Вот, разрешите мне это доказать.

С этими словами Лале развязывает бечевку на поясе штанов, и они падают на пол. Потом засовывает пальцы под верх трусов и начинает спускать их.

— Хватит. Мне необязательно это видеть. Ладно, можешь идти.

Натягивая штаны, Лале пытается сдержать дыхание, которое вот-вот выдаст его, и поспешно выходит из кабинета. В приемной он останавливается и плюхается на стул. Офицер, сидящий за ближайшим столом, смотрит на него:

— Что с тобой?

— Все хорошо, только немного кружится голова. Не знаете, какое сегодня число?

— Двадцать второе, нет, погоди, двадцать третье апреля. А что?

— Ничего. Спасибо. До свидания.

Снаружи на территории лагеря лениво сидят и бродят заключенные, у охранников еще более ленивый вид. Три года. Вы украли три года моей жизни. Не получите больше ни одного дня. Зайдя за бараки, Лале идет вдоль ограждения, трясет его, выискивая слабые места. Вскоре находит. На уровне земли ограждение отстает, и Лале удается оттянуть его на себя. Не удосужившись даже посмотреть, следит ли за ним кто-нибудь, он проползает под забором и спокойно уходит прочь.

Лес защищает его от фашистских патрулей. Углубляясь в заросли, он слышит звуки канонады и винтовочный огонь. Он не знает, идти ему навстречу или бежать в противоположную сторону. Во время короткого затишья он слышит журчание речки. Чтобы дойти до нее, ему надо приблизиться к зоне перестрелки, но у него всегда был хороший внутренний компас, и это направление кажется правильным. Если на той стороне речки русские или даже американцы, он с радостью сдастся им. По мере того как дневной свет меркнет и наступает вечер, Лале замечает в отдалении вспышки орудийного огня и пушки. Все-таки ему хочется дойти до воды в надежде, что там будет мост и дорога. Когда он добирается туда, то видит довольно широкую реку. Он всматривается в противоположный берег, прислушиваясь к орудийным залпам. Должно быть, это русские. Я иду к вам. Лале погружается в воду, а та оказывается ледяной. Он медленно плывет через реку, стараясь грести бесшумно и не обнаружить себя. На миг остановившись, он поднимает голову и прислушивается. Орудийные залпы приблизились.

— Черт! — бормочет он.

Лале замирает, предоставив течению вынести себя прямо под перекрестный огонь. Когда ему наконец удается благополучно миновать опасное место, он изо всех сил устремляется к дальнему берегу. Там он вылезает из воды и укрывается под деревьями. Дрожа от холода, он засыпает.

Лале просыпается, почувствовав на лице солнечные лучи. Одежда на нем частично высохла. Ему слышен шум реки, бегущей под ним. Он ползет на животе через кусты, укрывшие его ночью, и добирается до дороги. По дороге идут русские солдаты. Несколько минут он наблюдает, опасаясь стрельбы. Но солдаты в благодушном настроении. Он решает попробовать попасть домой по ускоренному плану.

Лале поднимает руки вверх и выходит на дорогу, напугав группу солдат. Они немедленно берут оружие на изготовку.

— Я словак. Три года просидел в концлагере.

Солдаты переглядываются.

— Отвяжись, — говорит один, и они продолжают шагать, а другой, проходя мимо, толкает Лале.

Он стоит еще несколько минут, пока солдаты проходят мимо, не обращая на него внимания. Смирившись с их безразличием, он идет дальше. Изредка ловит на себе взгляды. Вероятно, русские идут сражаться с немцами, и он решает двигаться в противоположном направлении.

В конце концов рядом с ним останавливается джип. Офицер с заднего сиденья пристально смотрит на Лале:

— Кто ты такой, черт побери?!

— Я словак. Три года пробыл в Освенциме. — Лале поднимает рукав и показывает выбитый номер.

— Никогда о таком не слышал.

Лале проглатывает комок. Как кто-то может не знать о таком жутком месте?

— Это в Польше. Вот все, что я могу вам сказать.

— Ты прекрасно говоришь по-русски. Другие языки знаешь?

— Чешский, немецкий, французский, венгерский и польский.

Офицер рассматривает его более внимательно:

— И куда же ты держишь путь?

— Домой, в Словакию.

— Нет. У меня есть для тебя работа. Залезай.

Лале хочется убежать, но у него нет шансов, поэтому он садится на пассажирское место.

— Поезжай обратно в штаб! — командует офицер шоферу.

Развернувшись, джип едет обратно, подпрыгивая на ухабах и выбоинах. Через несколько километров они въезжают в деревушку, а затем сворачивают по грунтовой дороге к большому загородному дому, стоящему на вершине холма над красивой долиной. Останавливаются на полукруглой подъездной дорожке, где припаркованы несколько дорогих с виду автомобилей. По сторонам внушительной входной двери стоят двое часовых. Шофер вылезает из машины и открывает дверь для офицера.

— Пойдем со мной, — говорит офицер.

Лале поспешно входит за ним в холл особняка. И останавливается, пораженный окружающей роскошью. Величественная лестница, произведения искусства — картины и гобелены на каждой стене, изысканная мебель, какой он никогда не видел раньше. Лале попал в мир, непостижимый для его понимания. После всего, что он перенес, это почти мучительно.

Офицер направляется к комнате рядом с главным холлом, сделав знак Лале идти за ним. Они входят в большой, роскошно обставленный зал. В центре стоит письменный стол из красного дерева, за ним сидит мужчина. Судя по его форме и знакам отличия, Лале предстал перед очень высоким русским чином. Когда они входят, мужчина поднимает глаза:

— Кто у нас тут?

— Он утверждает, что три года был узником нацистов, — говорит офицер. — Догадываюсь, что он еврей, но, думаю, это не важно. А важно то, что он говорит как по-русски, так и по-немецки.

— И?..

— Я подумал, он может нам пригодиться. Знаете, для связей с местными жителями.

Высокий чин откидывается назад, словно обдумывая эти слова.

— Тогда приставьте его к работе. Найдите кого-нибудь для охраны и застрелите его при попытке к бегству. — Пока Лале выводят из комнаты, начальник добавляет: — И пусть он вымоется и переоденется.

— Слушаюсь. Полагаю, он нам пригодится.

Лале идет за офицером. Не знаю, чего они от меня хотят, но, если за этим стоит ванна и чистая одежда… Они проходят через холл и поднимаются наверх, на площадку второго этажа. Лале отмечает, что есть еще два этажа. Потом они входят в спальню, русский подходит к шкафу и открывает его. Женская одежда. Не говоря ни слова, он выходит из комнаты и входит в соседнюю. На этот раз в шкафу обнаруживается мужская одежда.