Еще некоторое время народ упорно бодрствовал, а потом стал зевать и  расходиться по палаткам.  Я спросила у начальника, где можно устроиться на ночь мне.

-  В моей, разве что, - пожал он плечами, - там походная койка, устраивайтесь, я могу у костра.

-  А свободной палатки нет?

-  Там у нас склад, - кивнул он  на стоящую в стороне палатку, - и ящики с останками.  В этот раз нашли шестерых.  С каждым годом все меньше.

-  Это, наверное,  хорошо? -  осторожно поинтересовалась я, - а спать  у костра буду я.   Только, если можно, выделите противомоскитную сетку и что-нибудь под голову.

    Он согласился, не стал спорить и уговаривать меня, и это было правильно.  Часам к одиннадцати у потухшего костра не осталось уже никого.  Я расстелила вдоль бревна полипропиленовый коврик и  голубевский спальный мешок. Под голову подложила выданное мне теплое одеяло, обезопасила себя от комаров, улеглась и притихла, вспоминая  разговор.  Все было так, как  и я думала – то, что танкист пропал без вести, удивило даже бывалого военного.  Но Ваня не вернулся с войны и в части  его не досчитались именно после наступления  у села Длинное.  Конечно, нужно сделать скидку на разного рода случайности, перестраховку и бардак, которые обязательно имели место и в те времена. Значит, или-или…  И одно «или» я собиралась проверить этой ночью.

    Постепенно стихли все звуки, издаваемые людьми – шелест, шорохи,  голоса в палатках.   Наступала глубокая ночь.   Птичьи голоса… хотелось бы сказать, что стихли, но и правда – я не помнила их здесь.  Постепенно вершины деревьев, хорошо видные  на фоне чуть более светлого неба,  пришли в движение,  уже давно тянуло прохладой,  ночной ветерок немного сдувал комаров или  просто – я их не сильно привлекала?

    Дождавшись полной тишины в  лагере, я тихонько встала,  прислушалась и сразу насторожилась.   Показалось -  шумит мотор.  По коже пробежал  озноб, вспомнились те  слова подполковника – что ночью лес начинает звучать.   Он и звучал – шумело в вершинах деревьев, поскрипывали стволы высоких сосен, было еще что-то – шорохи, легкий треск…  Но звук мотора мне не послышался - он был.  Правда, танк гремел  сильнее, но что, если  просто он далеко отсюда?  В двух, к примеру, километрах?

   Направление движения я знала, фонарик был с собой – я готовилась заранее.  Свободный летний комбинезон, прилегающий к телу только в поясе,  прикрывал  от свежего ночного воздуха и  комарья, ноги в  спортивных тапочках ступали по земле тихо и неслышно – я шла по дороге.  Скоро выяснилось, что без фонарика идти удобнее – тогда темнота уже не кажется такой  непроглядной.  Похоже, где-то за деревьями восходила луна, и лес потихоньку приобретал рельефные очертания и не ощущался уже такой темной  массивной глыбой, нависающей над дорогой.

   Не представляю себе, сколько времени прошло – все ощущения смазались, вытесненные чувством тревоги, легким страхом и волнением.  Но, в конце концов, я дошла – все говорило об этом.  Деревья расступились и стало видно почти полный  лунный диск, который не спеша поднимался над широким пространством с действительно низкой порослью.

   Все то время, пока шла, я неосознанно ждала того, о чем в прошлый раз предупреждал Степан Григорьевич – что вдруг окликнет меня кто-то из-за  дерева мужским голосом, выйдет и вполне себе дружелюбно предложит искать его истлевшее тело под конкретным кустиком… и что тогда?  Что делать, если я шла сюда, только  чтобы убедиться в том, что Вани здесь, между ними - мертвыми, нет?  И боялась до дрожи в коленках и замирания сердца  не призраков –  Бог с ними, по рассказам они совершенно безобидные, а того, что вдруг выйдет он…  Выйдет и просто скажет:

-  Девушка, вон под тем деревцем поищите.

   И я сразу умру…

-  Ваня… - тихонько позвала я, повернувшись лицом на ту сторону дороги, где  пространство открывалось шире.  И прислушалась…  Все то же – шум ветра в ветках, скрипы, комариный звон, безобидные тихие шорохи – зверушки, наверное. Совсем не страшно.  И я позвала уже громче и увереннее:

-  Ванечка-а!  Ты же не здесь?  Я не верю, Ваня.  Но если вдруг…  то ты выйди.  Ваня, выйди!  Я не испугаюсь – клянусь.  Просто посмотрю на тебя еще раз и потом найду, да?  Ванечка-а!  Ваня-а-а… ! - орала я во все горло, захлебываясь рыданиями.  Сгибалась пополам, выдыхала, вдыхала и  голосила опять:

-  Выйди, если ты здесь!  Сейчас же выйди, немедленно!  Ваня-а…!

   Тихий оклик заставил сердце почти остановиться, и я замерла… не дышала и не двигалась.  Не знаю  с чем можно сравнить это состояние?  С параличом, когда во всем теле  ощущается живым одно только сердце?  Полное оцепенение и  холод, сковавший тело от страшного осознания –  откликнулся... Но я еще смогла выдавить из пережатой тоскливым ужасом глотки:

-  Да… я жду… здесь…  Ванечка.

   Застыла  столбом и ждала, обливаясь холодным потом - правда ждала его появления.  Мыслей не было совсем, одно только отчаянье – не на это «или» я рассчитывала и совсем не этого  хотела, не об этом молилась, когда почти не спала прошлой ночью, продумывая  эту  безумную вылазку.  Молилась, не зная слов молитв, зато с  глупой  сумасшедшей надеждой:

-  Господи!  Пожалуйста, помоги - он  заслужил.  Лучше пусть я не найду его –   хоть до десятой  пускай будет  живой.  И черт с ней!  Прости меня, Господи…

   И сейчас тоже могла только это:

-  Господи… Господи… Господи… -   закоротило меня.  Обреченно стояла и ждала, слыша  тихий звук приближающихся  шагов и почти теряя сознание от страха и понимания.

-  Алька, – тихо раздалось шагах в двадцати от меня, - Аля, это я, не пугайся только.

    Олег… Я развернулась в его сторону, как кукла – с висящими вдоль тела слабыми руками, на непослушных ногах.  И с ощущением огромного, просто немыслимого облегчения, оставившего совсем без сил  – не ОН…

-  Что  ты делаешь, а?  Какого  ты  поперлась сюда?! Какой здесь, на хрен, Ваня?! – тормошил меня, обхватив руками, Олег.  Стиснул, прижал к себе, а я просто затихла на время, уткнувшись носом ему в грудь и выжидая, когда тело и голос опять начнут повиноваться и слушаться.

   Что я вообще могла ответить?  Объяснить все, как оно есть?   А должна?   И зачем? Я вообще не собиралась никому  ничего рассказывать -  сама пока  ничего не понимала.

-  Все в порядке, -  осторожно отстранилась я, делая шаг в сторону от него.

-  Точно в порядке? – выпустил он меня из рук и тоже отступил на шаг, вглядываясь в мое лицо: -  Ты сильно бледная, просто белая, Аль.  Свет такой или я все-таки испугал тебя?  Извини,  старался -  тихо.  Луна какая… - поднял он голову и посмотрел на ночное светило, которое уже вовсю заливало лес призрачным  голубоватым светом.

-  Точно не рухнешь? –  сделал он еще один шаг в сторону от меня и убрал руки за спину.

-  Точно, - ответила я слабым голосом, оглядываясь в свою очередь.  Окружающий лес стал просто ночным лесом – его  жутковатое мистическое очарование исчезло.  Сейчас я смотрела, но   будто другими глазами – изменилось что-то, ушло состояние  напряженного ожидания, до предела обостряющее слух и эмоции.   Но это все сопутствующие эффекты - лирика, можно сказать.  Главное -  Ваня не вышел ко мне.    И я была уверена, что не потому, что он не успел или ему Олег помешал – нет.  Если бы его тело лежало где-то здесь и все  приходы были с целью получить успокоение и упокоение, то он показался бы еще когда я шла по лесу… или когда орала.  Танк не вписывается? А что – танк?  Выходили же солдаты  к девушкам с оружием?  Но это не тот случай, не наш с ним.  Ваня точно не был призраком. Так что опять и снова – нет, хоронить его мне не придется -  радостно встрепенулось что-то внутри. Легко  стало и  спокойно,  и это состояние, очевидно,  повлияло и на отношение к Олегу.