Дядя Саша опрометчиво не прислушался к предупреждению, нырнул и порезал о ракушку палец на руке. Речку он преодолел, держась за борт лодки, раскачивая ее и мешая грести, и порезал еще один палец – на ноге. Он вообще пребывал в каком-то странном состоянии: как будто его в очень темном месте ударили очень медным тазом и теперь он прислушивается к звону.

Не выходя из этого состояния, он поведал нам о том, что приключилось на кургане. Я ему не то чтобы не поверил…

– А ты, случаем, в конопляных зарослях не плутал? Она, родимая, сейчас цветет, так что очень даже располагает…

– Но вы же сами говорили, что здесь у вас чёрт-те что происходит! – возмутился дядя Саша. – А мне не верите!

– Говорили! – не стал отпираться дядя Миша. – Только, во-первых, мы считали, что здесь у нас находится эпицентр. Во-вторых – у нас что? Тут птеродактиля пристрелишь, там башку дракону свернешь, ну, при прополке помидоров отоваришь какого-нибудь урода… Мелочь! Как черно-белая кинохроника. А у тебя все в цвете и полный метраж!

– Да нет, дядя Саша! – поддержал я дядю Мишу. – Мы тебе верим. Ты не сумлевайся! Только сдается мне, что не все ты нам рассказал. А?

Дядя Саша смотрел на меня честными глазами, и глаза эти полностью подтверждали мою правоту.

– Они там, за Воротами, живут совершенно в другом пространстве, и, кажется, там даже Время другое. А очень давно… Наверное, миллионы лет назад у них была война, и они воевали здесь, у нас. Потом, после войны, они кое-что отсюда убрали, но все забрать не смогли. И вот теперь эти оставшиеся здесь артефакты начинают воздействовать и на нас. Я не очень понял, но, по-моему, им нужна помощь…

– Ты хочешь сказать, что они когда-то загадили нашу планету, а убирать не собираются? – уточнил дядя Миша.

– Да не могут они сами… Понимаешь? Не мо-гут!

– А они, случаем, не московских корней? – сотворив невинную физиономию, спросил я.

– Не понял… – Дядя Саша был явно обескуражен.

– Я имею в виду, что нагадить они смогли, а разгребать сами не желают. Когда строился Газоконденсатный, нам, всем астраханцам, обещали квартиры и счастливое детство. Теперь сырье и газ из-под наших ног уходят за границу, доходы – в Москву, а мы имеем горы серы на природе и вечно «нормальную» ПДК.

– Э-это… – Дядя Саша что-то попытался сказать, но я перебил его:

– Потом дяди из Москвы уверяли нас, что будем мы жить, как арабские шейхи. Вышки в море уже торчат, тюлени дохнут, селедки нет, москвичи живут, как шейхи, а мы – как арабы. Нищие. Теперь еще эти твои… Нагадили, ищут дураков, чтобы за ними убирали, а доходы – в Москву?!

– Какие доходы? – ошарашенно спросил дядя Саша.

– Ха! И еще два раза ха-ха! Ты что, хочешь уверить меня, что ничего не везешь в Москву от товарища дракона Эрнера?

Дядя Саша молчал.

– А разве тащишь ты это не из-под нашей задницы? Привыкли вы там, в Москве, кровь народную пить! Вампиры-беспредельщики!

– Ну ты скажешь! – возмутился дядя Саша.

– Ха! Комары кровь у астраханцев пьют? – спросил я и сам же себе уверенно ответил: – Пьют, собаки! Напившись нашей крови, самки комаров откладывают яйца, из них выводятся личинки, их жрут мальки, мальков жрет крупная рыба, ею закусывает еще более крупная… А всю большую рыбу от нас вывозят в Москву…

– Ну не кровь же мы там пьем, а рыбу едим! Да и то далеко не все, – парировал дядя Саша и вдруг, вспомнив что-то свое, как-то странно побледнел.

Дядя Миша в это время укладывал вещи в сумку и выражения лица дяди Саши не видел, однако за разговором следил.

– Кровь вы, может быть, и не пьете, а вот генетический материал астраханцев потребляете регулярно.

– Людоеды столичные! – дополнил я дядю Мишу.

Дядя Саша посмотрел на нас, икнул, зажал себе рот рукой и пулей вылетел с веранды во двор.

– Чего это он? – удивленно спросил у меня дядя Миша.

– Кто ж его знает?! – пожал я плечами. – Вспомнил, видать, что-то свое, интимное, и у него с желудком в резонанс попало…

Перед самым отъездом в Астрахань, уже усевшись в машину, дядя Саша вдруг сказал:

– Вы можете думать обо мне что хотите, но я, ребята, назвал Эрнеру вас и сказал, что в случае чего вы ему поможете…

– Нет, ты слышал?! – возмущенно обратился я к дяде Мише. – Он уже и стрелки на нас перевел! Доходы – в столицу, а нам – весь базар и веник в руки! И кто мы теперь? Бригада ассенизаторов?

– Эрнер назвал вас «звенья цепи». И еще он сказал, что и мое появление, и ваше участие предсказано Оракулом и что теперь невозможно избежать своей Судьбы. А иначе цепь порвется…

– Ты понял, дядя Миша! «Мы теперь солдаты, мы не виноваты…»

– Там видно будет! – вздохнул дядя Миша, и, прежде чем он отпустил сцепление, я высказал еще одну пришедшую в голову свежую мысль:

– А ведь дядя Саша так и не сказал нам, что увозит отсюда в Москву…

Русалка, она тоже что-то вроде женщины, но несколько своеобразно устроена… Да и разными они бывают…

Дядя Олег

Больше в тот год ничего интересного не произошло. Сейчас-то понятно, что это был последний более-менее спокойный период жизни на фазенде – так сказать, длинный выдох перед большой работой. Но опять же с какой стороны посмотреть… Знать бы заранее, так ни в жисть я бы не сунулся на фазенду после подобных знамений. Ни за какие коврижки!

Кстати о коврижках.

Особой привередливостью ни в еде, ни в общении, как мне хочется думать, я не отличаюсь, но понять некоторых людей попросту не могу. Причем порой до полного и окончательного изнеможения.

Ну вот вам пример: приезжий из Москвы долго смотрит с причала Семнадцатой пристани на поверхность реки Волги, а потом, слегка усмехнувшись и презрительно выпятив нижнюю губу, спрашивает:

– В этой речке рыба водится?

Казалось бы, что это, если не предельный тупизм столичного гостя? Ан нет! Сам по себе вопрос может оказаться очень тонко рассчитанной провокацией, позволяющей москвичу с недоверчивой миной на лице выслушивать страстные уверения хозяев в том, что рыба здесь водится «во-о-о какая!», и подытожить весь разговор ухмылкой и эдаким претенциозным: «Ну-ну!» Мол, мы у себя и не такое видывали!

А что, собственно, ты, милый, мог видеть в своей Москве такого, что сравнимо с рекой Волгой в ее нижнем течении? Ты ж не на берегу Енисея или Амура проживаешь, чтобы здесь хмыкать! Хотя место Москвы в ее теперешнем виде как раз в Сибири. По крайней мере, для большинства жителей столицы дело на определенный срок там нашлось бы.

Оно понятно, что пример приведен особо яркий. Так сказать, клинический случай. Однако и очень серьезные и положительные, с моей точки зрения, люди, которым пока еще не место на лесоповале, способны нагнать на меня тоску своими замечательными вопросами.