Первой попавшейся попуткой оказалась белая «десятка». Гордеев-младший кинулся ей чуть ли не под колеса. Водитель резко затормозил и, приоткрыв дверцу, обложил Вадима трехэтажным матом. А тот, не обращая абсолютно никакого внимания на грубость, быстро обогнул машину и уселся на переднее сиденье рядом с возмущенным и ничего не понимающим водителем. Сунув ему под нос свое удостоверение в красной обложке, тоном, не допускающим возражений, Вадим скомандовал:

– Быстрее вон за той «восьмеркой».

«Восьмерка» была уже почти не различима и находилась от нас на расстоянии около двухсот метров. Я села сзади и нетерпеливо застучала пальцами по стеклу:

– Поехали!

На наше счастье, водитель не стал выяснять, что за удостоверение ему предъявили в качестве документа, оправдывающего весь этот беспредел с нашей стороны. Но красный цвет «корочек», по-видимому, оказал на него свое магическое действие, и он, чертыхнувшись напоследок, тронулся с места.

– Быстрее, я прошу тебя! – взмолилась я, заметив, что расстояние между нами и объектом нашего преследования неумолимо увеличивается.

– Куда быстрее, и так уже почти девяносто! – попытался оправдаться водитель «десятки». – Это же вам не трасса! И дороги какие!

Но миновав особо разбитый участок дороги, он прибавил газу. Стрелка спидометра постепенно стала подниматься – девяносто, девяносто два, девяносто восемь… Нестись по городу с такой скоростью и в самом деле было достаточно опасно. Но в то же время результат не заставил себя долго ждать – проехав еще километра четыре, нам удалось заметно сократить расстояние между нашей машиной и преследуемой «восьмеркой».

Периодически я улавливала возмущенные сигналы водителей машин, которые чудом умудрялись избежать столкновения. Одну машину мы все же задели – это была старая «БМВ». Мужчина, сидевший за рулем, не успел вовремя сориентироваться в ситуации – и в следующее мгновение громкий металлический лязг возвестил о том, что мы, видимо, задели бампером и сильно повредили и без того уже находившуюся в жалком состоянии старушку-иномарку. Однако все это промелькнуло в моем сознании лишь в качестве секундного эпизода – остановившаяся «БМВ» осталась далеко позади, а водитель «десятки» снова выругался.

– Не переживай, я тебе за ремонт машины заплачу, – попыталась я его утешить. – Ты только не отставай!

Расстояние продолжало сокращаться. Теперь я уже четко различала силуэты сидевших в машине. «Восьмерка» ехала хоть и быстро, но неуверенно, петляя из стороны в сторону. И это, в общем-то, было легко объяснимо тем состоянием, в котором пребывал человек за рулем.

– Сейчас догоним, – уверенно произнес Вадим, а я лишь молча кивнула, продолжая сосредоточенно всматриваться.

И тут из-за дальнего поворота появился «КамАЗ» с прицепом. Он выполз медленно, как будто нехотя, словно вялая, ленивая гусеница.

Мысль о том, что сейчас произойдет что-то непоправимое, еще даже не успела оформиться в моем сознании, как это непоправимое случилось.

Водитель «восьмерки», оказавшийся лоб в лоб с «КамАЗом», не справился с управлением и с размаху влетел прямо в него.

Мы находились от столкнувшихся машин на расстоянии немногим меньше ста метров. Но звук от столкновения был таким громким, что я инстинктивно зажмурилась.

– Черт возьми! – выругался Вадим.

– Твою мать! Ну ничего себе! – в тон ему высказался водитель «десятки».

Через минуту мы уже выходили из салона «десятки», чтобы своими глазами удостовериться в том, что Ивана Балахтина больше нет в живых. Точнее, не его, а…

Машина разбилась всмятку – от капота не осталось ничего, лобовое стекло превратилось в груду мелких осколков.

Сначала я увидела человека, сидевшего за рулем – одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он мертв. Его тело было полностью сдавлено частями машины, а череп грубо деформировался. Светлая масса начинала просачиваться сквозь трещину в черепе – мозговое вещество выдавливалось наружу. Конечно, очень жаль было паренька, который оказался по воле злого случая жертвой ужасных обстоятельств. Еще десять минут назад он беззаботно копался в салоне своей «восьмерки» и даже не подозревал, что его жизнь совсем скоро вот так нелепо оборвется…

Наш злодей тоже был мертв, однако повреждения на его теле были не так ужасны. Грудная клетка сдавлена, но не сильно, хотя то, что внутренние органы пострадали, не подлежало сомнению. Голова же осталась в целости и сохранности, и на побелевшем лице не было заметно ни пятнышка крови. Только одна ссадина в области правого виска, чуть выше того места, где находилась родинка, примеченная мною во время первой встречи с этим человеком.

Родинка… я пригляделась к ней повнимательнее. Так и есть, то ли цвет у нее был необычный, то ли форма неправильной, то ли…

– Татьяна, что ты так пристально разглядываешь? – спросил меня Вадим, видимо, заметив сосредоточенность на моем лице.

– Родинку, – честно ответила я. – Посмотри сюда, ничего не замечаешь?

– Родинка. Хм, только какая-то странная.

Минуту мы молчали. Я первая нарушила тишину:

– Ведь это не родинка. Это всего лишь искусно нанесенная цветная татуировка.

– Татуировка? – неуверенно переспросил Вадим. – Но если это – не родинка, значит, это…

Я пока ничего не стала говорить, а, отойдя на пару шагов, достала свой мобильник и набрала номер Кирьянова.

– Да, Татьян, что у тебя? – услышала я его слегка возбужденный голос.

– Володь, мы нашли этого Балахтина. Только, к сожалению, он мертв. А может, и к счастью.

– Как? Почему? Неужели ты его замочила?

– Нет, Володь, не я, и слава богу. Тут… В общем, записывай, куда приехать…

Стоило мне убрать сотовый, как Вадим оказался рядом со мной и с озабоченным выражением лица спросил у меня:

– Татьяна, это что же выходит, это не Балахтин?

– Нет, Вадим, это не Балахтин, – ответила я ему.

– Тогда кто же это?..

* * *

– Это не Балахтин, – только и сказала я Володьке Кирьянову, как только он с бригадой прибыл на место происшествия. На его невнятные вопросы я пока не стала отвечать, махнула рукой, мол, все потом. Сам после разберешься и вызовешь меня. Все равно мои слова на данный момент мало что значат, нужны определенные доказательства. Для этого требуется осмотреть место происшествия и труп. Вот потом Володька и вызовет меня, и нам будет о чем поговорить, а пока я была слишком уставшей и мне безумно хотелось уйти отсюда куда подальше. А если точнее, то к себе домой, и хоть немного, но отдохнуть. Я знала, что как следует мне это сделать не дадут.

И оказалась права.

Я уже успела принять душ, основательно перекусить и выпить три чашки ароматного крепкого кофе. Я это сделала намеренно, так как знала, что стоит только прилечь и сомкнуть глаза, как я тут же кому-нибудь потребуюсь. Да и не кому-нибудь, а Володьке Кирьянову.