У Калинина – примерно десять тысяч штыков и сабель. Плюс полторы сотни тысяч человек в Ковальске. Не то чтобы они собирались воевать, но… мало ли?

Есть еще откуда пушечное мясо черпать. Полной ложкой.

Анатолий Логинов понимал свою уязвимость.

Его солдаты устали. Они измучены, они постоянно были в пути, давно не отдыхали. К тому же у него большой обоз. Не с барахлом – с людьми. Их разгром – смертный приговор для всех, кто в обозе. Ну… может, не совсем для всех, часть женщин точно для своего употребления оставят, а так – смерть. Но и выбора не было.

Если сейчас он возьмет Ковальск, у них будет отличная база для отдыха, склады, оружие, провизия… в конце концов, он сможет отлично дождаться Валежного именно здесь. Надо рисковать.

И Логинов решил рискнуть.

На рассвете он принялся обстреливать город. Не слишком сильно, не орудиями, чтобы не повредить склады. Но несколько батальонов и два небольших пулемета повели свой разговор с освобожденцами.

Калинин не стал праздновать труса. И принялся отстреливаться. Все понимали, что это надолго. Но кое-кто понимал и другое. И собирался позаботиться о себе.

* * *

– Ты уверен, что надо?

Мирча Верич пожал плечами. Пристально посмотрел на командира.

– Волки воют. И сову я вчера видел.

– И что?

– Белую. Злую.

Его командир, Никола Фере, пожал плечами. Мирче верили. Было отчего. И дед его кое-что знал, и отец умел, ну и сам Мирча… его в части ценили. Мирча мог и кровь заговорить, и над раной пошептать, чтобы горячка спала, и главное…

Видел он.

Видел, кто вернется, а кого понесут.

Молчал по большей части. Вмешивался пару раз, когда уж вовсе не обойтись было. Один раз, когда Фере решил разведчиков послать, Мирче подошел и сказал, чтобы не губили невинные души. Все полягут, сведений так и не добудут. Никола его тогда обругал.

Второй раз он ругаться не стал. Послушался.

Вот и сейчас…

Казалось бы, все на стороне Калинина и Освобождения. Оружие, боеприпасы, удача, позиция… да куда ни ткни! И тут приходит Мирче и принимается скулить.

Мы умрем, надо уходить…

Другого Никола бы нагайкой перетянул поперек хребта. А на Мирче смотрел и понимал: верит. Так оно и будет. Погибнут все.

– Куда уходить-то будем?

Мирче понял, что командир согласен. И позволил себе выдохнуть.

Кажется, он останется жив?

Когда отец провожал его на войну, он раскинул кости. Выпало множество опасностей, война же… но серьезных две. Обычные – то не опасности.

Раны, болезни, кого это когда миновало? Бывает…

А вот две серьезные, которые могут привести к смерти…

Одна уже миновала. Мирче тогда чудом смерти избежал. Пуля, считай, в сантиметре свистнула, волосы опалила. И повторять опыт ему не хотелось.

Сейчас он сам решился.

Давило, жгло… как в таких условиях не посмотреть, что ждет?

Он и смотрел ночью. На огонь смотрел, через огонь, вот и увидел. Печати смерти на лицах.

Она уже коснулась большинства из присутствующих своим крылом. Уже ждала. И какая же она голодная…

Мирче затрясло. Волчий вой стал уже последней каплей, и он ринулся к командиру.

По счастью, Никола к нему прислушивался.

– Куда и когда? Этим вечером. Мы Ковальский кремль охраняем. Берем оружие, сколько унесем, и вперед. Ударим во фланг Благому, прорвем его и уйдем к Логинову.

– Лишь бы нас там не повесили.

Мирче качнул головой.

Тревога, которая грызла его, словно большая крыса, постепенно отступала.

Обожралась.

– Не повесят. Попомни мои слова, нас просто отпустят домой.

– Твои бы слова…

– Верь мне.

И забегая вперед: как Мирче сказал, так и случилось.

* * *

Их остановили быстро. Не огнем, окриком. Батальон уже успел выйти из города, перестреляв по дороге многих… своих?

Бывших своих.

Подвоха от них не ждали, удалось обойтись без погибших, так, с десяток человек ранили, но не слишком серьезно, идти смогут. Из города они вышли и двигались на север, когда в землю перед ним ударила пуля.

– Стой! Кто идет!

Никола порадовался, что они шли тихо, не стреляли, не шумели…

– Командир шестнадцатого стрелкового батальона, Никола Фере.

С той стороны повисло молчание. Потом тот же голос с немалым подозрением уточнил:

– У нас нет такого батальона.

– У Логинова – нет, – объяснил Никола. – Можно мне подойди поближе? Мои люди не станут стрелять.

– Ладно. Иди сюда…

Никола сделал шаг, второй, оказался перед бруствером, из которого легко вылез незнакомый офицер.

– Тор Фере?

– Командир бывшего шестнадцатого стрелкового батальона подполковник Фере. Указом императора.

– А потом?

Никола пожал плечами.

– Выбора не было. Наш полк оказался на территории освобожденцев. Калинин перешел на их сторону, пришлось и нам… не то уничтожили бы сразу. А сейчас появилась возможность выбраться. Не хотим воевать за эту мразь со своими.

Слова были найдены правильные. Офицер чуточку расслабился.

– Перебежчики, значит…

– Бегут от войны. А мы не хотим стрелять в своих, – поправил Никола.

Офицер подумал, но недолго. Данный вопрос выходил за пределы его полномочий.

– Сложите оружие. Я провожу вас, подполковник, к генералу.

– Меня одного?

– Вас и еще одного человека. Остальные подождут здесь.

Никола обернулся к Мирче и кивнул парню. Пошли, мол… знающий.

Но он видел.

Видел, как Мирче переводит дух.

Видел, как вытирает со лба капли пота.

И… он почувствовал это на долю секунды. Словно мороз пробежал по спине. Словно что-то ледяное коснулось головы. И в небе, высоко, он увидел белую сову.

Полярную.

Четко-четко, словно кровью на белой стене, Никола увидел и слова:

Смерти вы избежали.

И ему стало легко.

Логинов! Пусть будет Логинов! У Никола сегодня второй день рождения, считай! Должен же кто-то его поздравить!

* * *

Такого подарка, как триста перебежчиков, Логинов не ждал. Но и отказываться не стал – дурак он, что ли?