В полной растерянности я направился к машине. Выходило, Дима не ошибся, и Холмс действительно похоронен на местном кладбище. Это — хорошая новость, а вот плохая состояла в том, что он не имел никакого отношения к происходящему, и Лени тоже убил не он. Но кто тогда? Оставались только Патрисия и миссис Гридл. Само собой, я ставил на последнюю. Легко было представить себе старуху с тесаком в руках и злобной усмешкой на лице. Но, к сожалению, одного моего воображения было недостаточно, чтобы обвинить её в убийствах. И потом, нельзя исключать возможность того, что убийца не входит в список наших знакомых.

Оставался открытым и вопрос потустороннего вмешательства. Ни у кого из нас не вызывало сомнений, что в этом убийстве замешаны сверхъестественные силы, и дело тут не только в профессиональном чутье. Есть несколько способов определить, относится ли гибель человека к разряду обычных убийств, или к ней приложил руку кто-то из мира тварей. Во-первых, многие представители нечисти, например оборотни или вампиры, оставляют характерные следы, вроде клочков шерсти или следов укуса. А демон или призрак создают на месте преступления специфическую ауру, очень похожую на ту чертовщину, которой был пропитан отель после убийства. Загадочные исчезновения людей, никто из которых так и не был найден, тоже выглядели, по меньшей мере, странно. А самое главное — Ксения почувствовала в «Замке» присутствие чьей-то злой воли, а она в таких вопросах не ошибается. Можно, конечно, проверить ее ощущение при помощи приборов, которые измеряют общий электромагнитный фон помещения, или амулетов, чувствующих присутствие нечистой силы, но я не видел в этом особой необходимости. Показания приборов зачастую были субъективны, а их поведение зависело от множества факторов, которые никак не сказывались на способностях Ксении.

Итак, уверенность в том, что похитителем и убийцей (а то, что все пропавшие постояльцы были мертвы, я не сомневался) являлся не человек, была стопроцентной. Но у Холмса оказалось алиби, и теперь я даже не мог представить, в каком направлении нам вести расследование.

В отель я приехал лишь под вечер. Оставив машину на стоянке, я направился в «Замок», теша себя надеждой, что моим близким удалось продвинуться в расследовании хоть чуть-чуть дальше, чем мне самому. Я догадывался, какой фурор произведет моя новость, но восторга от этого не испытывал.

Немного задержавшись перед крыльцом отеля, я посмотрел на его фасад. Что ни говори, а место мрачное. Некоторые эзотерики считают, что бывшие владельцы каким-то образом могут передавать свою энергию вещам. Не знаю, насколько это соответствует истине, но этот дом явно излучал тяжелую ауру. То, что произошло в его стенах два века назад, оставило на нем неизгладимый след, который ощущался до сих пор.

Я передернул плечами, пытаясь избавиться от чувства безысходности, охватившего меня при взгляде на отель. Огромным усилием воли я заставил себя подняться на крыльцо. Готов поклясться, что, как только я ступил на лестницу, ведущую к порогу, звуки улицы стали приглушенней. Я обернулся, чтобы проверить, не исчезло ли все, что находилось за моей спиной. Но нет, дорога и аптека на той стороне улицы были на своих местах, но только выглядели они так, как если бы они находились в другом мире, и меня отделяла от них прозрачная, но прочная стена. Это было похоже на черно-белый фильм без звука. Мне даже показалось, что если сейчас я захочу повернуть обратно и спуститься с крыльца, у меня это вряд ли получится.

Видение длилось лишь долю секунды, спустя которую все вернулось на свои места. Проявились краски, звук проезжающих машин снова стал таким громким и четким, что я чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности.

Какое-то время я продолжал стоять, глядя на дорогу, то ли ожидая повтора видения, то ли просто боясь повернуться к улице спиной. Но ничего не происходило. Наконец я отвернулся от проносящихся мимо машин и поднялся к входной двери. Я списал увиденное на расшатанные нервы и плохой сон, так как другого объяснения у меня все равно не было.

Удар гонга, разнесшийся по дому и прекрасно слышный снаружи, вернул меня в реальность. Дверь открыла миссис Гридл. Она недовольно поморщилась, увидев меня, как если бы всерьез рассчитывала, что я больше не вернусь, но посторонилась и дала мне пройти. Прежде чем удалиться, она сообщила мне, что остальные сейчас ужинают.

Я посмотрел на большие напольные часы, украшавшие холл и будившие меня каждую ночь своим звоном. На них было полседьмого: это означало, что ужин, который начинался ровно в шесть, уже подходил к концу. Но я был голоден и направился в столовую. Я рассчитывал, что, несмотря на опоздание, меня все же не оставят голодным.

Компания была в полном составе. Даже Патрисия вышла к ужину. Надо заметить, выглядела она, как всегда, отлично. Вчерашнее недомогание никак не сказалось на ее внешности. На щеках Патрисии играл румянец, а ее карие глаза сияли, выгодно оттеняемые светло-зеленым атласным платьем. Увидев меня, она улыбнулась и тут же попросила миссис Гридл принести еще один столовый прибор.

За ужином мы так и не заговорили на серьезные темы. Никто не спросил у меня, удачна ли была моя поездка, и я тоже предпочел не задавать вопросов. Дело было в присутствии Патрисии. Не то чтобы отец хотел что-то от неё скрыть, но если бы девушка узнала, что я ездил на кладбище и был на могиле Холмса, она завалила бы нас вопросами. Пока что мы были не готовы посвятить её в настоящую причину нашего присутствия в отеле. А если все пройдет хорошо, то, возможно, нам вообще не придется ничего ей рассказывать. Ради её же блага, разумеется.

После ужина Патрисия, сославшись на плохое самочувствие (в которое мне с трудом верилось, так цветуще она выглядела), ушла к себе в комнату, а мы разместились в гостиной. Я заметил, что брат больше не сердится на меня, так велико было его желание поделиться со мной своими успехами и, конечно, узнать, что удалось выяснить мне. Правда, Ксения все еще выглядела обиженной, но уже не так серьезно, как накануне. Я чувствовал: чтобы быть окончательно прошенным, мне достаточно первым заговорить с ней. Решив уладить этот вопрос, как только представится случай, я успокоился.

Так как к вечеру снова похолодало, в гостиной растопили камин. Дрова еле слышно потрескивали в огне. Этот звук расслаблял, и я удивился, что еще недавно считал атмосферу отеля зловещей. Сейчас «Замок» походил на уютный приют для уставших путников. Аромат горящих дров напоминал мне какие-то благовония, но никак не запах древесины. У меня вдруг мелькнула мысль, что неплохо было бы задержаться здесь подольше после того, как мы раскроем это дело.

Я посмотрел на отца. Он стоял у камина и хмурился, глядя в огонь. Рядом с ним в одном из кресел сидела Ксюша, и вид у неё тоже был отнюдь не безмятежный. Даже Дима выглядел встревоженным. Это немного обеспокоило меня, так как, по всей видимости, чувство умиротворения испытывал только я один.

Я поднял глаза на дверь, ведущую в холл, и увидел старуху. Она смотрела на меня с довольной усмешкой, и именно взгляд её маленьких злых глаз вернул мне способность критически мыслить. Я резко выпрямился на тахте и почувствовал, как спадает пелена окутавшей меня неги. На смену спокойствию и удовлетворенности снова пришла тревога, но я был этому даже рад. Странный сладковатый аромат пропал, сменившись запахом горящей сосны. Я увидел, как старуха недовольно поморщилась, что-то пробормотала себе под нос и ушла.