Как только отец упомянул о кладбище, Дима ультимативно заявил, что он больше никуда не поедет. Я подозревал, что он просто-напросто хотел находиться в отеле, когда Патрисия, наконец, проснется. Брат прекрасно знал, что, если он останется, на кладбище поеду я, а у него появлялся шанс провести день с Патрисией без моего присутствия.

К слову сказать, я не был огорчен таким поворотом событий. Прогулка на свежем воздухе, пусть и не в самом приятном месте, была мне просто необходима. Так что я с радость согласился съездить на кладбище. Немало удовольствия при этом мне доставило выражение лица Ксюши. Я знал — она бы очень хотела составить мне компанию, но я не собирался предлагать ей ничего подобного, а она со мной не разговаривала. В принципе, решил я, день складывался вполне удачно.

Отец дал мне ключи от машины, предварительно забрав из салона эхолокатор. Он все-таки собирался проверить дом на наличие тайных ходов. Сам факт того, что мне доверили мерседес, вселил в меня надежду на прекрасный день и успех поездки. И погода тоже не подвела. Когда я вышел из дома, на улице ярко светило солнце. На этот раз его лучи несли не только дневной свет, но и настоящее весенние тепло. Я даже снял куртку, оставшись в черной рубашке с длинными рукавами и потертых джинсах.

Вождение машины было одним из моих любимых занятий. Я обожал чувствовать власть над сотнями лошадиных сил, скрывавшихся под капотом, когда одного легкого движения руля достаточно, чтобы направить огромный механизм в нужную сторону. И потом, ощущение дороги давало мне некую иллюзию свободы, которой так мало было в моей повседневной жизни. Жаль только, что отец так редко подпускал меня к мерседесу, но от этого радость от возможности оказаться за рулем становилась еще сильнее.

В веселом предвкушении я отправился к мерсу. Черные округлые бока автомобиля блестели на солнце, весь его вид говорил о скрытой мощи, готовой в любой момент вырвать наружу, и я вдруг понял — любовь отца к машинам не так уж необоснованна.

Одного движения ключа было достаточно, чтобы автомобиль ожил. Он тихонько заурчал, и я ощутил легкую вибрацию. Выехав со стоянки, я направился к кладбищу, расположение которого отец выяснил, позвонив в справочную службу. Территория, предназначенная для захоронения, находилась за северной чертой города. Но так как городок был невелик, мне хватило пятнадцати минут, чтобы добраться до ворот кладбища.

Припарковавшись, я вышел из машины и направился к кованым воротам. Сбоку от входа висела табличка с планом территории. Оказалось, кладбище состояло из двух частей. В старой, более удаленной части, находились могилы конца восемнадцатого и девятнадцатого веков, а также первой половины двадцатого. Новое, действующее кладбище начиналось прямо от входа. Мне нужно было на старое кладбище; сверившись с планом, я направился туда.

Кладбище не произвело на меня впечатления. Надгробия без всяких изысков, самые простые мраморные плиты с фамилиями и датами рождения и смерти. Но здесь было довольно чисто, кто-то подметал дорожки и убирал мусор. К тому времени, как я добрался до огороженной еще одним забором старой части, я заскучал, записав это место в разряд обыденных. Но стоило мне ступить на территорию с захоронениями прошлых веков, как мое мнение резко изменилось.

Во-первых, здесь не было того идеального порядка, что царил на действующей части. Никто давным-давно не подстригал деревья и кустарники, и они буйно разрослись, кое-где сплетясь ветвями. Некоторые стволы были сломаны ветром или просто упали от старости, и теперь валялись на дорожках, а то и прямо на могилах. Создавалось впечатление, что сюда давно не ступала нога человека. Особенно человека с метлой.

Сами надгробия поражали своей экстравагантностью и индивидуальностью. Не знаю, откуда горожане брали деньги на подобные сооружения, но они точно не скупились на то, чтобы обустроить свое последнее пристанище. Повсюду возвышались ангелы, плакальщицы, кресты всевозможных форм и размеров; надгробия были изъедены временем, но все еще впечатляли своей монументальностью. Я заметил лебедя, скорбно сложившего крылья над могилой, и статую молодой девушки, которая, по-видимому, изображала во всей красе ту, что покоилась под этим надгробием.

Побродив по кладбищу с полчаса, я, немного опешив от такого изобилия форм и размеров, пришел к выводу, что самому мне никогда не найти могилу под номером сто восемьдесят один. Наверное, мне следовало обратиться за помощью к смотрителю кладбища. Я напряг память и вспомнил, что неподалеку от главного входа видел нечто похожее на сторожку. Вздохнув, я направился в неблизкий обратный путь.

Найти домик смотрителя оказалось проще, чем нужную могилу. Это была старая покосившаяся хибара, больше похожая на сарай для свиней, сбитая из плохо подогнанных друг к другу досок. Она была так мала, что внутри наверняка имелась лишь одна комната. Но в том, что в ней жили, сомнений у меня не возникло. Об этом говорили провода, которые тянулись к дому от линии электропередач.

Постучав, я тут же услышал в ответ приглушенное ворчание. Неторопливое шарканье ног оповестило о том, что сейчас мне откроют. Лязгнул замок, и дверь, скрипнув, отворилась. На пороге стоял старик с желтым от никотина лицом, от него пахло табаком и сырой землей. Одежда висела на нем лохмотья, так как явно была ему велика. Он внимательно посмотрел на меня, чуть сощурив близорукие глаза.

— Чего тебе? — с присвистом спросил он.

— Меня зовут Влад Климентьев, — я представился и протянул ему визитку частного детектива. Старик бросил на неё беглый взгляд и произнес:

— Ну и?

— Я ищу могилу под номером сто восемьдесят один, — с надеждой глядя на него, пояснил я.

— Желаю удачи, — ответил мне сторож и попытался закрыть дверь.

Представив себя вечно бродящим среди всего этого многообразия могил в поисках заветной сто восемьдесят первой, я ужаснулся, так как точно знал — самому мне никогда не справиться с этой задачей. Моя нога сама собой скользнула между косяком и дверью, не давая последней закрыться.

Старик сначала посмотрел на мою ногу, потом на меня, а затем заявил не терпящим возражений голосом:

— Сто долларов.

Опешив от такой наглости, я целую минуту молча смотрел на него. Я даже было подумал сказать, что неправильно требовать такие чаевые за работу, которая оплачивается государством. Но, заглянув в непреклонные глаза сторожа, я понял: либо я сейчас же заплачу ему, либо и вправду проведу оставшуюся жизнь, ища могилу Холмса.

— По рукам, — ответил я и полез в карман куртки за бумажником.

Получив стодолларовую бумажку, старик улыбнулся. При этом вокруг его глаз образовалось множество мелких морщинок, которые на мгновение сделали его похожим на доброго и мудрого Хоттабыча из детской сказки. Он отошел вглубь дома, движением руки приглашая меня следовать за ним.

Как только я вошел в сторожку, мне в нос ударил запах сигаретного дыма и старых окурков; похоже, хозяин домика давно и основательно курил. В пользу моей догадки говорили расставленные повсюду консервные банки, доверху наполненные бычками. Как я и думал, комната была всего одна. Она совмещала в себе и спальню, и кухню (в углу стояла переносная электрическая плитка), и кабинет.