рецепта уничтожила вода. Придется читать немецкий текст со словарем. Немецко-английский словарь она взяла из любопытства, не думая, что он всерьез ей понадобится. Флоранс всматривалась в строчки рецепта, не понимая ни слова. Вдобавок шрифт был старомодным и неудобочитаемым. Взглянув на титульную страницу, Флоранс увидела, что книгу издали в 1905 году.

Автобус на Эксетер уходил в четверть двенадцатого. Время еще есть. Флоранс достала из сумки блокнот, выписала немецкие слова, надеясь отыскать их перевод в словаре.

Она так ушла в это занятие, что даже вздрогнула, когда за спиной послышался шорох. Обернувшись, она увидела миссис Уикс.

– Доброе утро, миссис Уикс, – поздоровалась Флоранс и встала; она была благодарна этой женщине, с которой впервые встретилась в «Женском институте» и которая сообщила ей о вакансии поварихи у лорда Хэмбери. – Очень рада вас видеть. Я должна поблагодарить…

– Немка! – прошипела миссис Уикс, тыча в нее пальцем. – Ты одна из них.

– Что? – переспросила Флоранс.

Ее потрясло не столько негодующее выражение лица миссис Уикс, сколько то, что эта женщина близка к правде.

– Я слышала о таких, как ты, – прищурилась на нее миссис Уикс.

– Как понимать ваши слова? – писклявым, совсем не своим голосом спросила Флоранс и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

– Шпионы притаились среди нас. Чего ж ты читаешь по-немецки, если не немка? Поди, и говоришь по-ихнему?

У Флоранс колотилось сердце, но она старалась оставаться спокойной.

– Я не знаю немецкого. Я выполняю просьбу лорда Хэмбери. Когда-то он работал в Берлине, в английском посольстве. С тех пор он полюбил пончики, которые пекут особым образом. Он попросил меня испечь такие же и дал кулинарную книгу. Но она на немецком. Можете посмотреть. Вот рецепт.

– Язык у тебя подвешен. За словом в карман не лезешь, – зло бросила ей миссис Уикс.

– Послушайте, будь я немецкой шпионкой, стала бы я в библиотеке что-то искать на виду у всех?

Женщина шумно дышала и сердито смотрела на нее. Флоранс торопливо собрала вещи. Надо поскорее уходить отсюда.

– То-то я думала: странная ты какая-то. Еще тогда, в «Женском институте», ты показалась мне странной. Я переговорила с соседкой. Посмотришь на тебя – милая девочка, да только внешность бывает обманчивой. Соседка посоветовала заявить в полицию.

Флоранс подавила беспокойство и поднялась:

– Я не немка, и ваши домыслы для меня оскорбительны!

Миссис Уикс уперла руки в бока и мрачно усмехнулась:

– Так докажи!

– Этого еще не хватало! – раздраженно крикнула Флоранс, сознавая, что подобное поведение говорит не в ее пользу. – Ваши подозрения смешны. Я всего-навсего старалась выполнить просьбу лорда Хэмбери. Несчастного, одинокого старика. Хотела немного скрасить его жизнь. Если вам угодно знать, откуда я здесь появилась, то я приехала из Франции. Можете думать все, что хотите. Наверное, потому я и кажусь вам странной.

– Вот она, правда! – довольно ухмыльнулась миссис Уикс. – Я так и знала. Мы здесь и лягушатников не жалуем. Позволили Гитлеру подмять их под себя.

Флоранс вздохнула и мысленно выругалась. Ну зачем она проговорилась про Францию? Одному Богу известно, какие небылицы теперь станет рассказывать миссис Уикс за ее спиной. Ничто не распространяется так быстро, как сплетни. Если эта вздорная тетка не уймется, вскоре вся деревня узнает, что она не англичанка, а кто-то даже поверит, что она немка. К глазам подступали слезы. Флоранс чувствовала то гнев, то стыд. После всего, что она пережила во Франции, ей смеют предъявлять нелепые обвинения! Это же несправедливо! Ей пришлось покинуть Францию. Неужели теперь придется бежать и из Девона?

Кондукторша в автобусе на Эксетер называла всех пассажиров дорогушами и милашками. У Флоранс за спиной сидели две старухи, и от их пересудов ей стало еще тошнее. Она договорилась встретиться с Брюсом на углу Норт-стрит и переулка, где находился кинотеатр. Недавний разговор с миссис Уикс взбудоражил ее и нагнал уныния, но при виде улыбающегося Брюса настроение немного поднялось.

– Как доехала? – обняв Флоранс, спросил он.

– Прекрасно. Извини, что опоздала.

– Ничего. Время еще есть, но давай поторапливаться.

– У меня за спиной сидели две старухи и без умолку болтали о том, какие немцы ужасные и отвратительные. Нацисты – те отвратительные, но ведь не все немцы ужасные. В кого война превратила и нас, и их? Как подумаю, противно становится.

О разговоре в библиотеке Флоранс умолчала.

– Знаешь, а ты говоришь очень по-английски, – улыбнулся Брюс. – Я имею в виду не твой акцент, а выражения.

– Это оттого, что я провела много времени с Глэдис.

Кинотеатр сети «Гомóн» был единственным открывшимся после бомбардировок Эксетера в 1942 году. Сегодня демонстрировался английский фильм на военную тему. А Флоранс так хотелось на пару часов вырваться из безрадостной повседневности. Они вошли в темный кинозал, где уже шел выпуск «Пате-журнала», сборника сюжетов кинохроники. Билетерша, посветив фонариком, показала их места. Найдя нужный ряд, Флоранс и Брюс с извинениями стали пробираться в середину, выслушивая ворчание недовольных зрителей.

Вместо «Касабланки» сегодня показывали фильм «Как прошел день?», снятый по рассказу Грэма Грина. Вступительные кадры сопровождались громкой патриотической музыкой, но Флоранс ее словно не слышала. Она вдруг остро почувствовала, что сидит рядом с Брюсом. Они еще никогда не сидели так близко друг к другу. Это смутило ее, однако смущение быстро прошло, и она стала думать, что после кино он, быть может, пригласит ее к себе домой. Изображение на экране мелькнуло и погасло. В зале послышались раздраженные голоса, выкрики: «Чертовщина!» Кто-то даже засвистел. Обрыв пленки – явление привычное. Такое бывало и в мирное время. В зале зажегся свет, и из громкоговорителей раздался пронзительный женский голос:

– Леди и джентльмены! Приносим извинения за сбой в демонстрации фильма. – (Эти слова лишь усилили недовольство зрителей.) – Показ возобновится в самое ближайшее время.

Вскоре свет снова погас, застрекотал проектор, и фильм продолжился. Флоранс откинулась на спинку кресла. При всем старании она не могла получить удовольствие от картины. Тематика фильма лишь усугубляла ее мрачное душевное состояние. Когда отряд немецких парашютистов, переодетых в форму британских инженерных войск, захватил мирную английскую деревню, Флоранс стало не по себе. Постепенно выяснилось, что среди жителей был предатель. Сложилась парадоксальная ситуация: жители деревни, оставаясь на английской земле, оказались под немецкой оккупацией.

В зале послышались возмущенные перешептывания зрителей.

К тому моменту, когда всех жителей деревни под дулом автоматов загнали в церковь, а священника, пытавшегося позвонить в колокол и поднять тревогу, немцы хладнокровно застрелили, в зале стало совсем тихо. Флоранс потрясли сцены, где вполне натуралистично показывалось сопротивление жителей. Даже почтмейстерша, схватив топор, без раздумий зарубила немецкого караульного. Нет, Флоранс не считала, что жители должны были покориться судьбе. Конечно же, они должны были давать отпор.