Голос Светланы звучит так далеко. «Ты — Керстин...» Но эта девушка на снимке... Она очень красивая. Это не я. Не может этого быть. «Керстин там найдет колечко. Наша Керстин-любушка...» Кольцо у меня на пальце. Дом моды «Эрика». Сходные пристрастия. Проклятье! Что они со мной сделали?

— Куда ты идешь?

Я что, куда-то иду? Да, я должна куда-то идти. Но я не знаю, ничего не понимаю. Почему? Казалось бы, куда уж сильнее шок? Но пустые файлы в моей голове так и остаются пустыми. Неужели я так и не вспомню? Ведь теперь я точно знаю, кем являюсь. И еще знаю, что когда-то любила этого мужчину. Он неотразим — с черными волосами, волнами падающими на плечи, ярко-синими удлиненными глазами, и его улыбка, такой удивительный рисунок губ... Я хочу знать, какой у него голос. Как он ходит. Какой он. Неужели я была помолвлена с этим мужчиной? Вот кольцо на моем пальце.

— Ничего, все в порядке.

Ничего не в порядке. Они хорошие люди, но ничем не могут мне помочь. Почему? Почему со мной сделали такое? Почему именно со мной? Просто потому, что я подходила им на роль двойника? И ради этого они меня изуродовали? Теперь понятно, почему я чувствовала такое отвращение к собственной внешности! Естественно, ведь где-то в подсознании я помнила, как выглядела раньше. А теперь... Неизвестно еще, можно ли все вернуть назад? А если нет, мне придется до конца своих дней встречать в зеркале это уродство? В стране, где я чужая. И где меня по крайней мере три раза пытались убить. Я устала. Я не смогу с этим жить. И не хочу. Нет. Нет! Я еще должна достать сукиного сына, который это со мной сотворил, и если он жив, то тогда пожалеет, что не успел умереть. Я умею спрашивать. А потом... Потом я решу, что делать со своей жизнью.

— А что Эрик?

— После исчезновения Керстин он словно сошел с ума. Лучшие детективы искали ее. Спецслужбы с ног сбились. Теперь он живет на вилле, где-то на острове. Снимается в кино, а в обществе его уже несколько лет не видели. Время от времени эта тема еще всплывает, но...

Вот почему я не терпела рядом с собой мужчин. Интересная штука — подсознание. Как же теперь быть? Игорь... Но зачем я теперь Эрику — такая? Меня больше нет, Керстин кто-то стер. Он был достоин иметь рядом ту красотку, а я — нет, никогда. Я не имею никакого права напоминать ему о себе, я больше не Керстин. Я — никто.

— Юлька, немедленно прекрати. Я знаю, о чем ты думаешь. Перестань.

Все знают, о чем я думаю. Кроме меня.

— Я могу отыскать его, и ты позвонишь ему — прямо сейчас.

Милый, ты сошел с ума.

— Нет. Что я ему скажу? И как мне показаться ему на глаза — в таком виде?

— Юля, вы все преувеличиваете. Изменения не настолько значительные, как вы это представляете. Пластическая хирургия...

— Спасибо за конфетку. Очень сладкая. Но Керстин больше нет.

Наступило длительное молчание. Я понимаю, что они потрясены не меньше, чем я, но им не надо в это вмешиваться.

— Ой, смотрите! — Светка рассматривает какую-то фотографию. — Гадость-то какая! Извращенцы! А этого парня я уже видела. Вот этого, глянь.

Да, действительно, лицо отлично видно. Оно обезображено нечестивым экстазом, если его вообще можно обезобразить больше, чем это сделала природа. Бывают такие люди, которых словно что-то отмечает при рождении: какая-то печать вырождения и порока, словно красный сигнал светофора. Очень смуглый, с большим носом, с близко посаженными глазками. Во всем его облике есть что-то неимоверно... грязное. Так, словно даже этот его взгляд будет потом трудно отмыть. Мерзость.

— Это тот самый мужчина, на которого ты указала тогда, в кафе. Тот, что приехал на синем джипе. Тот, из-за которого ты так нервничала.

Тот, что сбил старую учительницу, которая пыталась дать показания. Ну, подожди же! Тебя найти мне будет намного проще.

— Юль, ты что уже придумала?

Игорь... Что мне теперь делать? Как нам с тобой быть дальше?

— Нужно связаться с лейтенантом Волошиным. Я хочу показать ему эти фотографии. Может статься, что он кого-то узнает.

— Я считаю, это неудачная идея. Юля, он же из милиции! У него совершенно определенная система ценностей.

Нет, док, в человеческих мозгах вы разбираетесь намного лучше, чем в самих людях. Лейтенанту до чертиков надоели бандиты, и он будет совсем не против того, чтобы еще кое-кто из них отправился в гости к патологоанатому. Смерть в результате несчастного случая.

— Док, у меня к вам просьба. Попробуйте найти для меня пластического хирурга. Настоящего. Не какого-нибудь коновала. Вы понимаете?

— Я понимаю, но операция невозможна. На протяжении по крайней мере ближайшего года. Я говорю вам это как врач. Придется подождать.

Я его сейчас убью. Он отнимает у меня не просто иллюзию. Он отнимает у меня надежду. Мне невыносимо быть... такой. Я просто не могу ждать.

— Юль, я попробую проникнуть в файлы нашей доблестной милиции. Можем обойтись без лейтенанта.

— Попробуй, но осторожно. Нас тут достанут намного быстрее, чем из Франции.

Ко мне на колени запрыгивает Макс. Ему все равно, кто я такая. Он ощущает меня и общается со мной биотоками, имена для него несущественны. Он отличит меня от других, даже если меня перекрасят в зеленый цвет. Так что Макс — это единственная моя реальность. Видишь, мой Сфинкс, не зря в Египте ты был священным. У древних губа была совсем не дура, хоть и вымерли они все до единого. А теперь в долинах Гизы слоняются варвары-мусульмане и не меньшие варвары-туристы, пялятся на пирамиды. И если бы осталась хоть одна неразграбленная гробница, мумия перевернулась бы в своем золоченом саркофаге, глядя на такое святотатство. Но Осирис умер, и на этот раз, по-моему, всерьез. А может, просто вышел на пенсию и теперь развлекается, наблюдая за всей этой кутерьмой. Уж и не знаю, что хуже.

Утро принесло мне грустные мысли и Артура Олеговича. Он вплыл в мою спальню сияя, как ангел, объевшийся марципана. Неужто есть хоть одна хорошая новость? Если, конечно, то, что мне нужно, еще на месте. Конечно, если бы это нашла милиция, уже поднялся бы гвалт. А если нашел кто-то другой? Даже думать об этом не хочу!

— Юлия Павловна, с добрым утречком! Простите, что я прямо так... Но мой возраст мне уже позволяет это, согласитесь! — Старый лицемер, да я уверена, что у тебя такой черт под ребром сидит, что... Впрочем, мне-то что за дело?

— Вы ужасно рано встаете.

— Я — типичный жаворонок, но в девять вечера я уже совсем сонный. Поэтому, факт, встаю рано. Кто рано встает, тому бог дает. Ну, хорошо, я заскочил к вам, чтобы передать вот эти ключи. Дело будет закрыто, все выяснилось. Это ключи от квартиры Олега, она ваша. Его завещание прочитали вчера, но я не хотел вас беспокоить, было уже поздно. Так что вот вам ключи. Я быстро справился? Что вас так удивляет?

— Я не понимаю... Почему он оставил мне свое имущество?