Анна только вздохнула, понимая, что сегодня ей предстоит очередная битва с мамой.

Ваня оказался точен как Биг Бен, и звонок в дверь раздался ровно в 9.10.

— Ой, как же это? — тут же подхватилась Валентина Иосифовна. — Ты почему не оделась? Не расчесалась? Не накрасилась? Мужчина не должен видеть женщину без макияжа! Особенно до свадьбы.

— Мама, он пришел не ко мне, а к моей розетке, — попыталась возразить Анна, но Валентина Иосифовна пропустила ее слова мимо ушей. Наверное, это карма: как она не слышит уговоров матери немедленно выйти замуж, так и мать не слышит ее просьб оставить ее в покое. — У них в гостинице нет электричества, а ему срочно нужно что-то сделать в Интернете.

— Марш в комнату, приводи себя в порядок, я открою! — велела Валентина Иосифовна, предсказуемо проигнорировав ее слова.

Анна поставила чашку в раковину и понуро поплелась в комнату, понимая, что возражать бесполезно. Да и на самом деле стоит хотя бы сменить пижаму на другую одежду. Не для Вани, конечно, а для себя. Она никогда не ходила дома в пижаме, поскольку это расслабляло и заставляло нарушать график. График в ее работе был самым важным моментом, который постепенно просочился и в повседневную жизнь. Если она не начнет делать торт в десять утра, то не успеет к самой себе назначенному времени. Одно отложенное дело повлечет за собой другое, затем третье, и к вечеру окажется, что она не успела все, что запланировала.

Переодевшись, она вытащила косметичку и посмотрела на себя в большое зеркало.

— Мне тридцать один год, — вслух сказала она своему отражению. — У меня приличная работа, я сама себя обеспечиваю. Я организовала сотни мероприятий, командую десятками людей. Могу я в конце концов уже не слушаться маму и поступать так, как считаю нужным?

«Можешь», — разрешило отражение, и Анна положила косметичку обратно на комод.

Мама уже стояла в коридоре с огромным букетом роз, сверкающая счастьем как новогодняя елка на Красной площади. Ваня стаскивал с себя чуть припорошенную снегом куртку и, видимо, сыпал комплиментами, потому что щеки Валентины Иосифовны покрылись девичьим румянцем, а губы расплылись в довольной улыбке.

— Ну, проходите, проходите, Ванечка, что же вы на пороге, — щебетала она, не переставая улыбаться. — Кофе будете?

— Если только быстро, — отозвался тот. — Работы много. Но от вкусного кофе грех отказываться.

— Тогда проходите на кухню, я сейчас сварю. Торт будет только к вечеру, Нюша обещала испечь, а сейчас есть печенье.

— Это тоже хорошо.

Валентина Иосифовна обернулась в поисках вазы, которая всегда стояла где-то в прихожей (порядок не был сильным местом хозяйки дома) и наконец заметила вышедшую из комнаты дочь, которая так и осталась ненакрашенной и с небрежно завязанным белобрысым хвостиком.

— Нюша! Ты почему не накрасилась? — возмущенным шепотом произнесла Валентина Иосифовна. Слишком громким, чтобы Ваня ничего не услышал.

Анна терпеть не могла имя Нюша. К Ане давно привыкла, хотя полное Анна нравилось ей гораздо больше. Даже Анюту могла выносить, но только не Нюшу. Мама прекрасно это знала, и всю жизнь звала ее именно Нюшей.

— Мама, он обойдется без кофе, — слишком резко ответила она, — он работать пришел, а не есть.

— Почему это я обойдусь? — тут же возмутился Ваня, который обожал поесть в гостях.

Надо заметить, цены в городке были просто аховыми. За этот букет он выложил такую сумму, на которую даже в Москве смог бы не только купить девушке цветов, но еще и коробку каких-нибудь Рафаэлок. Ему всегда казалось, в маленьких городках и цены должны быть маленькими, а вот поди ж ты. Что делает с людьми отсутствие внятной конкуренции. Поэтому он считал, что вполне имеет право отведать хозяйского кофе.

— Потому что ты попросил только электричества, — напомнила ему Анна.

— Нюша, как ты себя ведешь? — снова зашипела Валентина Иосифовна. — Нельзя быть такой мелочной, всех женихов распугаешь!

— Мама!!!

Анна бросила на Ваню виноватый взгляд, однако на губах того играла такая насмешливо-удивленная ухмылка, что она разозлилась.

— И в самом деле, распугаешь, — поддакнул Ваня, пользуясь тем, что Валентина Иосифовна, обнаружившая вазу, скрылась в ванной, чтобы набрать воды.

— Я тебя сейчас выгоню, — пообещала Анна.

— Я уже понравился твоей маме, — напомнил Ваня с очередной ехидной ухмылкой.

— Вот и будешь договариваться насчет розетки с ней.

— Думаешь, не договорюсь?

— Воркуете? — Валентина Иосифовна улыбнулась, выходя из ванной. Иногда Анну поражала ее способность каждое действие толковать в пользу своих желаний.

— Ругаемся, — заявила она.

— Милые бранятся — только тешатся. Ванюша, что же вы, проходите, проходите на кухню.

Ваня поставил рюкзак с ноутбуком на пол и проследовал в указанном направлении. Валентина Иосифовна скрылась следом. Анна так и осталась стоять посреди коридора, вдыхая воздух и медленно выдыхая его. Обычно это помогало. Ее всегда страшно смущало, когда мама начинала так себя вести с любым мужчиной, который имел несчастье оказаться в радиусе одного метра от нее, однако сегодня смущения почему-то не было. Наверное, потому что Ваня явно получал удовольствие от происходящего и включился в забавную игру. Она не звала его в гости, а значит, имеет полное право не присутствовать на кухне. Напьется кофе, может выбирать любую свободную розетку и заниматься своими делами. Вместо этого она взяла книжку и улеглась на диване, закрыв дверь.

Двадцать минут спустя, в течение которых с кухни то и дело доносилось щебетание Валентины Иосифовны и могучий хохот Вани, все неожиданно стихло. Анна даже отвлеклась от книжки, чтобы узнать, что произошло. Ваня уже сидел в гостиной, поставив на колени ноутбук, и увлеченно щелкал клавишами, даже не подняв голову, когда она заглянула к нему. А Валентина Иосифовна в ванной щедро красила глаза.

— Ты куда? — удивилась Анна.

— Как куда? — Мама посмотрела на нее в зеркало. — На работу, девочкам торт отнести.

— Ты же в отпуске.

— Вот поэтому, — Валентина Иосифовна уперла в зеркало палец, — у тебя и нет друзей. Ну и что, что в отпуске? День рождения — святое дело. Все, буду в пять. За Ваней поухаживай, такой видный мужчина, будешь дурой, если упустишь. И квартира в Москве своя, не придется по съемным мыкаться.

Она чмокнула дочь в щеку, оставив на коже ярко-красный след от помады, быстро надела пальто, схватила сумочку и вышла из квартиры.

— Да есть у меня друзья, — только и смогла пробормотать Анна, глядя на захлопнувшуюся дверь.

Если бы она знала, что мама собирается сегодня на работу, сказала бы Ване прийти позже, чтобы они точно не пересеклись, но что теперь толку думать об этом? Головная боль с вопросами «Как там Ванечка? В смысле вы не встречаетесь?» ей обеспечена минимум на полгода.