– Что ты планируешь делать?

– Первым делом накормить гостей, они наверняка голодны, а за едой и обсудить, что мне следует делать, я жажду получить мудрый совет, – это получилось у него весьма иронично.

Альберт не понимал, чем могут ему помочь немногочисленные посланцы Терминуса, ведь тот сброд, что осадил его дворец, на чины и регалии смотреть не станет. Вот если бы с посланцами было войско, был бы шанс хотя бы уцелеть, а так какой смысл в их прибытии? Если только погибнуть вместе с терминцами, но такое его вовсе не прельщало. И уж вовсе он не хотел, чтоб с ним вместе погибла эта дивная красавица, неизвестно для чего приехавшая сюда вместе с воинами.

В небольшой комнате внутри здания, где для безопасности не было даже окон, им накрыли скромный стол.

– Извините за скудость трапезы, – извинился Альберт, – но осада дворца длится уже больше месяца, и запасы наши уменьшились настолько, что при самом умеренном потреблении мы едва ли продержимся еще неделю.

– А что вы думали делать? – спросил Сильвер даже не у короля, а у Огилви, который, будучи главой королевских войск, должен был гораздо лучше знать положение дел.

– Борен не хочет штурмовать дворец из-за его ценности, ведь штурм – это всегда разрушения, да и откровенный грабеж. Герцог весьма дорожит тем, что считает своим, я имею в виду вещи, – добавил он, виновато взглянув на кузину. – Он ждет, когда мы или сдадимся на его милость, или выйдем через тайный ход.

– Там не так уж много воинов, чтоб их нельзя было победить, – слегка нахмурил брови Сильвер. – Или я чего-то не понимаю?

– Именно на это и рассчитывает Борен, – пояснил Огилви, накладывая себе полную тарелку, было видно, что он изрядно голоден. – По сути, там даже не застава, а примитивная западня. Выходить там можно только двоим одновременно, то есть нас можно будет убивать поодиночке, как цыплят. Кроме того, по малейшему знаку возле выхода окажутся тысячи повстанцев. Нет, там нам не выйти. Но, по крайней мере, попытаться можно. Вы же как-то прошли.

– Мы прошли благодаря Амирель, – Феррун сидел в накинутом глубоко на голову черном капюшоне, смущая всех фарминов. – И не думайте, что если нас мало, то мы ничего не сможем сделать. До вас ведь наверняка доходили слухи о странных делах, творящихся в соседнем Терминусе?

Фармины одновременно пожали плечами и озадаченно переглянулись.

– Увы, нет. Мы знаем, что вы вынуждены отдать захватчикам почти треть своей земли, но что делалось внутри страны, мы не ведаем, – король вопросительно посмотрел на кузена. – Хотя, возможно, я чего-то и не знаю.

– Ничего добавить к этому не могу, – герцог с силой воткнул вилку в лежащий перед ним кусок окорока. – У нас хватало собственных неприятностей, чтобы следить за делами соседей.

– Тогда бы знали, что в Терминус прибыла потомок королевы Лусии, обладающая такими же способностями, что и королева, и она сейчас с нами, – независимо закончил свою мысль Феррун и указал на Амирель.

– О королеве Лусии много ходило разных сказочек, – скептически заметил Огилви. – Но что из них правда, а что выдумка толпы, не знает никто.

– Они все правда, – внезапно подала голос герцогиня. – Я убедилась в этом сама.

– Вот как? – голоса короля и главы королевских войск прозвучали одновременно. Но продолжил король уже один: – Тогда у нас появилась надежда. Но кем приходится вам прекрасная Амирель? – спросил он у Ферруна.

Сильвер напрягся, но ответ оказался неожиданным для всех присутствующих:

– Она моя сестра и невеста Сильвера.

Амирель сверкнула синими глазами, но молча кивнула, поняв, что это сказано для того, чтобы убить интерес к ней юного короля. Хотя он и был немного ее старше, но казался ей неоперившимся юнцом.

Альберт поскучнел, завистливо посмотрел на Сильвера и протянул:

– Понятно. Но что вы можете сделать? Вас мало, а бунтовщиков слишком много.

– Мы сейчас выйдем к ним и примем у них клятву верности вам, Альберт, – сообщил Феррун. – Вы выйдете с нами или предпочтете подождать, пока все закончится?

Помедлив всего один миг, юный король твердо заверил:

– Конечно, я выйду с вами. В моем положении ни к чему трусить.

– Я выйду с тобой, – герцогиня ободряюще улыбнулась племяннику. – Скажу, что я никогда не хотела быть королевой и объявивший себя королем Борен Горийский жалкий узурпатор.

– Это верная смерть для всех вас, – Огилви с подозрением оглядывал терминцев. – Вы не ставленники ли Борена? Выманить всех претендентов на корону туда, где их наверняка убьют – прекрасная идея. Одним махом можно избавиться от всех неугодных.

– Это ваше право – идти с нами или нет, – Сильвер вполне понимал опасения военачальника. – Я тоже считаю, что мы вполне справимся одни, рисковать всем королевским семейством ни к чему.

– Нет, я выйду! – гордо заявил Альберт. – Не стану я отсиживаться в безопасном месте, когда вершится история. Это унизительно и для меня, и для моих потомков. Если уж мне суждено остаться королем, я хочу, чтоб у тех, кто придет за мной, не было повода меня стыдиться!

– Историю очень просто переписать, мой король, – с некоторой долей насмешливости заверила его Амирель, вспомнив рукописи Северстана с нелепицами о Терминусе, – через сто лет никто и знать не будет, что происходило на самом деле!

– Но существует ведь еще и совесть, а у меня она есть, – серьезно возразил ей король, поднимаясь. – Может быть, пойдем, если все перекусили? Чего тянуть время зря? Лучше все равно не станет. Только принесите мне сначала камзол, следует предстать перед народом в надлежащем виде.

Ему принесли серый камчатый камзол с тонкой серебряной вышивкой по вороту и подолу. Альберт натянул его, выпрямился, с его лица исчезло выражение открытости и доброты, так красившее его, оно стало горделивым и властным, и Амирель поняла, что его в самом деле с детства готовили к трудным обязанностям короля.

Они дружно пошли на балкон, с которого короли Фарминии обращались к своим подданным. Стоявшие вокруг готовые к штурму воины провожали их недоуменными взглядами. Огилви, дошедший с ними до самых дверей на балкон, немного помедлил, но потом сделал шаг, желая выйти вместе с ними.

– Нет уж, дорогой мой, – властно остановил его Альберт, – ты остаешься здесь. Кто-то же должен остаться в живых из королевской династии, если что-то пойдет не так.

Огилви нахмурился, но подчинился.

На балкон вышло пятеро – король, герцогиня и трое терминцев. Увидев невероятную массу народа, Амирель затрепетала, но быстро справилась с собой. Другого выхода все равно нет – она должна подчинить себе всех этих людей.

Феррун молча снял с шеи цепочку с Серебром ночи и надел на Амирель. Она положила руку на камень, твердо заявляя на него свои права. Тот кольнул ее острой иголочкой, но быстро затих, признавая ее верховенство.