Гуров прыгнул за руль и на опасной скорости погнал машину к театру. Как раз сейчас у Марии должно быть общее собрание, посвященное предстоящим гастролям, рассуждал он, и в случае чего она окажется совершенно беззащитной. Что такое это «в случае чего», Гуров пока и сам не знал, но полагал, что случиться может что угодно. Раз в этом деле замешан полковник Мешков, у него может быть доступ к любой свежей информации. Наверняка он одним из первых узнал о назначении Гурова на дело Вишневецкого. Не исключено, что Марии угрожал или он сам, или по его указке. Гуров просто обязан немедленно убедиться, что с ней все в порядке.

Итак, постепенно все встает на свои места, размышлял он. Три года назад, когда фирма «Индиго» осталась без «крыши», в чью-то сметливую голову пришла мысль, что свято место пусто не бывает и почему бы не заполнить его по своему разумению. Пока неизвестно, кого именно осенила эта мысль, но приблизительный круг участников уже очерчен – Мешков, Трегубов. Скорее всего, и Шнейдер тоже примкнул. Наверняка есть и еще люди. Они не стали лезть на рожон. Грязную работу они поручили профессиональным бандитам. Сами же вначале только снисходительно принимали подношения. Это потом, когда стали возникать неизбежные проблемы, им поневоле пришлось вмешиваться. Но к тому времени чувство безнаказанности основательно уже притупило их бдительность. Они стали действовать нахальнее. Вполне возможно, фирма «Индиго» являлась не единственной дойной коровой. Просто с «Индиго» они все немного переборщили. Пожадничал Маклер, встали в позу доблестные оперативники, и завертелась вся эта кровавая карусель.

Труп Вишневецкого отвозил на пустырь, конечно, Трегубов. Отсюда и пистолет Вишневецкого, который он якобы оставил в своем сейфе, но который положил туда, конечно же, Трегубов. Отсюда и удостоверение, чудесным образом очутившееся в квартире Завадова. Интересно, на какой машине приезжал в офис «Индиго» Трегубов? Эту тачку следовало бы подвергнуть самой тщательной экспертизе.

Трегубов очень старался. Действовал, конечно, грубовато, примитивно, но зато настойчиво. Надеялся, что в наше время сойдет и так. Но все-таки Трегубов со товарищи переборщил. Веди эта братия свою линию потоньше – возможно, их план и сработал бы. Но они стали много суетиться, сыпать угрозами, брать на испуг и таким образом обнаружили себя. Да, пожалуй, иначе и быть не могло, ведь каждая сторона этого конгломерата не доверяла остальным, боялась их и ненавидела. Искусственно созданная конструкция казалась устойчивой до тех пор, пока в нее не вторгся посторонний. Сначала это был Вишневецкий, потом Гуров. С первым еще церемонились. С Гуровым решили не тянуть, видимо, были уверены, что ему под силу сотворить любое чудо. Теперь им самим потребуется чудо. Банду Маклера должны взять уже сегодня. А там пойдут взаимные претензии и разборки. Чтобы выгородить себя, эти ребята будут закладывать друг друга с неподдельным энтузиазмом. Ну а уж ментов-союзников будут топить все. Вряд ли Трегубову и Мешкову стоит надеяться на признательность и верность Маклера. Им вообще теперь сложно рассчитывать на чью-либо признательность. Теперь все будут у них спрашивать, как такое могло случиться, и не получат ответа. Но, судя по поведению Трегубова, сам он не очень-то и задается подобными вопросами. Пожалуй, он еще и считает себя обиженной стороной – прекрасный работник, только в этом месяце два удачно раскрытых дела, – а тут приходит чистоплюй Гуров и все портит. За такое и гранату не грех подбросить.

Гуров спешил и даже в одном месте проскочил на красный свет, чего обычно предпочитал не делать ни при каких обстоятельствах. Он и сам не мог сказать, что гнало его вперед. Наверное, это была интуиция, которой Гуров привык доверять. Ему показалось, что именно сейчас Мария не может чувствовать себя в полной безопасности, и он обязательно должен быть рядом с ней.

По пути он дважды набирал номер ее мобильного телефона, но ответа не было. Вполне естественно, что она выключила телефон перед собранием, но Гурова это молчание взволновало еще больше. Уже подъезжая к театру, он позвонил еще раз, но опять безрезультатно.

Он представления не имел, где могут проходить собрания в театре, но предположил, что разумнее всего будет сразу направиться в зрительный зал. В гулком пустом фойе его шаги звучали сейчас как-то особенно одиноко и неуверенно, и это почему-то чрезвычайно раздражало его. Ему казалось, что он напрасно теряет время, упуская что-то важное.

Пустой зрительный зал не прибавил ему настроения. Гуров в сердцах толкнул дверь и вышел обратно в фойе. Портреты прославленных актеров, развешенные по стенам, с любопытством поглядывали на него сверху вниз, словно удивляясь, что за странный человек ворвался в храм искусства и что ему могло здесь понадобиться.

Гуров покрутил головой и вдруг услышал неясное бормотание – голоса доносились со стороны театрального буфета. Гуров направился туда. Завернув за угол, он действительно увидел двух мужчин, разочарованно прохаживающихся мимо запертых дверей буфета. В одном из них Гуров без труда узнал комика Вагряжского, для которого буфет был чем-то вроде персональной Мекки. Второй тоже был актером, но Гуров никак не мог вспомнить фамилию этого совершенно непримечательного и с виду даже унылого человека.

Вагряжский тоже увидел Гурова и сразу же оживился.

– Приветствую вас, благородный рыцарь плаща и кинжала! – провозгласил он в своей обычной шутовской манере и шагнул навстречу Гурову. – Добро пожаловать в нашу юдоль. Представляете, Лев Иванович, мы с Валентином совершенно определенно рассчитывали на то, что буфет в день общего собрания будет открыт. И что же мы зрим теперь, не веря глазам своим? Бесплодный простор нагих степей, как сказал поэт!

– Вы, как всегда, преувеличиваете, Николай Евгеньевич, – без улыбки сказал Гуров. – Во-первых, насчет плаща и кинжала – это, знаете, слишком… Во-вторых, театр, я слышал, начинается с вешалки, а насчет буфета ничего такого не говорилось. Но меня вообще-то больше интересует ваше общее собрание. Оно уже закончилось или еще не начиналось? Мне нужно срочно увидеть жену.

– О! – пораженно воскликнул Вагряжский, оборачиваясь ко второму актеру. – Валентин, ты слышал? Это судьба! Нет, в самом деле, это поразительно! Лев Иванович, вы не поверите, но мы с Валентином тоже ищем вашу жену. И как раз по поводу собрания. Но в процессе поисков, надо признаться, мы несколько отвлеклись, и если бы не ваше появление…

– Спокойно, – сказал Гуров. – Давайте без завитушек, Николай Евгеньевич! Что значит – вы тоже ищете мою жену?

– Ну-у, тут произошла некоторая неразбериха, – принялся объяснять Вагряжский. – Вы знаете, как все собираются на собрания. Тем более актеры… Одним словом, когда уже начинало казаться, что все в сборе, вдруг обнаружилось, что куда-то пропала Мария Строева. То есть только что была здесь и вдруг исчезла. Директор занервничал – я требую стопроцентного наличия труппы! Вот мы с Валентином вызвались отправиться на поиски. Говорят, Машу в последний момент кто-то вызвал…

– Кто вызвал? – Гуров невольно схватил актера за плечи и слегка встряхнул.

– Лев Иванович! Полегче, ей-богу! – укоризненно произнес Вагряжский. – Вы из меня эдак душу вытрясете. А мне еще рано умирать – я еще короля Лира не сыграл… А Машеньку, говорят, вызвал какой-то мужчина. И даже как будто говорили, что это вы и были, Лев Иванович, собственной персоной… Но это сказала Алена, а поэтому я с самого начала подозревал, что здесь что-то не так. Девочка стала жертвой своей неосведомленности. Она у нас недавно и еще не разобралась, кто есть кто…