— И все… — разочарованно протянула Лиза, — а как же слежка, погоня, перестрелка?

— Слежка и погоня тебе? А ты загляни в тот стальной гроб, сквозь который молитвы не проходят, и увидишь, чем иногда заканчивается слежка. Ты что, до сих пор не поняла, что меня хотели натурально убить? И ведь убили, только не меня, а кого-то другого. Убили, понимаешь? Лишили жизни. Так что делай то, что я тебе говорю, и никакой самодеятельности.

— Так точно, ваше благородие, — грустно ответила Лиза, — яволь.

— Вот так, — сказал Роман, — и не надо кукситься.

Они вышли на Камчатскую и сели в арбузовскую «БМВ» одновременно с господином в черном, важно поместившем свое дородное тело в черный «Мерседес» с сильно тонированными стеклами.

«Мерседес» плавно тронулся с места, и Роман медленно поехал вслед за ним.

Доехав до Лиговки, «Мерседес» свернул направо, и Роман пробормотал:

— Интересно, где он жрать собирается?

— А я тоже проголодалась, — сказала Лиза.

* * *

Кирилл Сергеевич Таратайкин остановил машину напротив входа в ресторан «Северная амброзия», что на Садовой, и неторопливо вышел из салона. Швейцар, стоявший у тяжелой дубовой двери, отделанной самоварным золотом, сразу определил солидного клиента и, распахнув дверь, изобразил на помятом в боксерских поединках лице радость и гостеприимство.

— Добро пожаловать! — провозгласил он, открывая дверь еще шире. — Всегда рады дорогим гостям.

Эта фраза должна была направить мысли посетителя в определенное русло, после чего швейцар обычно получал купюру. Но не тут-то было. Важный господин небрежно кивнул ему и прошел в фойе ресторана, как в собственную прихожую. Видно было, что он привык везде чувствовать себя хозяином.

Улыбка швейцара превратилась в кривую гримасу, и он пробормотал:

— Жаба, бля…

Войдя в зал ресторана, Кирилл Сергеевич неторопливо огляделся и, не обращая внимания на засуетившегося рядом с ним лысого полноватого официанта, направился к большому столу, стоявшему у окна. Официант терпеливо дождался, когда Кирилл Сергеевич усядется, и, выражая всей своей позой готовность услужить, склонился к клиенту.

— Я вас слушаю, — сладко произнес он.

— Любезный… э-э-э… Для начала принесите мне минеральной воды.

— Так… — официант черкнул в блокноте с усердием пророка Моисея, спешащего запечатлеть на скрижалях инструкции Создателя.

— И меню, — Кирилл Сергеевич откинулся на бархатную спинку стула. — А насчет воды… У вас «Ессентуки» семнадцатый номер есть?

— Обязательно! — заверил его официант.

— Давайте, — позволил Кирилл Сергеевич, и официант, бережно закрыв блокнот, хранивший на своих страницах бесценные пожелания Кирилла Сергеевича, бесшумно удалился.

Кирилл Сергеевич постучал пальцами по белоснежной скатерти и лениво окинул взором зал ресторана. Все вокруг было привычно и знакомо. И жалкие потуги хозяина создать впечатление роскоши были видны как на ладони. Но только таким, как Кирилл Сергеевич.

А прочему плебсу, независимо от уровня доходов, присутствие в столь роскошном месте, как ресторан «Северная амброзия», придавало сладости в жизни и уверенности в себе.

В зале было пусто, и поэтому, когда витражная дверь медленно открылась, Кирилл Сергеевич машинально посмотрел в ту сторону. И тут же поправил галстук.

Кроме того, он незаметно пробежался пальцами по брючным пуговицам, чтобы убедиться, что все они застегнуты. Кирилл Сергеевич был консерватором и предпочитал брюки на пуговицах, считая, что молния годится только для джинсов, которыми он тоже не брезговал, зная, что джинсам уже не меньше двухсот лет, и поэтому считать их новомодным поветрием было бы глупо.

Итак, дверь открылась, и в пустой зал, задумчиво улыбаясь, вошла девушка лет двадцати с небольшим. Была ли она комсомолкой — неизвестно, но в том, что она красавица и спортсменка, у Кирилла Сергеевича не возникло никаких сомнений.

Оглядевшись, она заметила замершего, словно бюст академика Павлова, Кирилла Сергеевича, и вежливо улыбнулась ему. Кирилл Сергеевич быстро кивнул в ответ и придал лицу выражение под названием «вы прекрасно выглядите сегодня».

Девушка сделала несколько медленных шагов, будто не могла решить, за какой стол сесть, и Кирилл Сергеевич успел за это время оглядеть и оценить ее.

Во-первых, она не была проституткой, заглянувшей в ресторан в поисках клиента. Часто пользовавшийся услугами женщин этого сорта Кирилл Сергеевич умел безошибочно отличать проституток от прочих женщин.

Во-вторых, эта девушка была одета совершенно не в современном стиле, давно уже намозолившем Кириллу Сергеевичу глаза, а ему было известно, что если хочешь выглядеть привлекательно, то ни в коем случае не следуй моде.

Это придавало девушке дополнительную прелесть.

А ее основные прелести из тех, что были доступны взгляду, заключались в густых каштановых волосах, волной падавших на плечи, в самих плечах, обнаженных и спортивно развернутых, в благородной осанке и плавных, но уверенных движениях, а также просто в красоте, которая не вызывала никаких сомнений типа «а бабки-то у нее подгуляли».

Скромное, но дорогое длинное темно-зеленое платье с открытыми плечами, классические туфли на высоком каблуке, матово блеснувший тонкий браслет на запястье — все это производило впечатление прекрасного вкуса и богатства, скрытого за хорошо продуманной скромностью.

Кроме того, на лице девушки не было никакой косметики.

Кирилл Сергеевич почувствовал, что в нем просыпается давно и крепко спавший джентльмен. Сам себе удивляясь, он встал с кресла и шагнул навстречу этой необыкновенной девушке. Чем именно она его удивила, он не знал, но чувствовал себя странно и приятно. Кашлянув, Кирилл Сергеевич широко улыбнулся, зная, что его зубы за четырнадцать тысяч долларов производят отличное впечатление, и сказал:

— Позвольте предложить вам место за моим столом. В зале больше никого нет, а я хорошо умею дрессировать официантов.

Девушка подняла бровь, улыбнулась и ответила:

— Я тоже умею их дрессировать.

По ее улыбке было видно, что дрессировать она умеет не только официантов.

— Но это не ответ, — Кирилл Сергеевич улыбнулся еще шире.

— А вы не задавали вопросов, — девушка охотно поддерживала начавшуюся беседу.

— Простите, — Кирилл Сергеевич склонил голову, — тогда в форме вопроса. Не согласитесь ли вы присесть за мой стол и позволить мне поухаживать за вами?

Девушка, не переставая загадочно улыбаться, оглядела Кирилла Сергеевича и, судя по всему, осталась довольна результатами осмотра.

— Соглашусь.

Она благосклонно кивнула, и Кирилл Сергеевич расторопно отодвинул тяжелый стул с бархатным сиденьем. Изящно выгнув спину, девушка уселась на стул и положила перед собой небольшой антикварного вида ридикюль.