Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Садись, садись. Разговор будет. А ты, девка, выйди! — Птица выскочила за дверь. Сандра вынесла ей в коридор миску, ложку, вернулась к столу.
— Твоя девка, Скар, переполошила весь форт. Мы ее Хартаханой прозвали. Избила матку, Заверу всю кузню вверх дном перевернула, что в бараках натворила — словами не передать. Череп не у дел остался. Дает бабам задание, они к твоей за разрешением бегут. Мужики дважды судить ее хотели — она суд в попойку превратила. Мало того — всех перепила.
Скар, сжав кулаки, наливался гневом.
— Да ты не злись, — продолжал Умник. Никто на нее зла не держит. Она ведь завров повернула. Прямо на поля шли. А какие истории рассказывает…
— Ладно, — Скар сидел красный, потный. — Чувствовал, что нельзя ее одну оставлять. Какие еще новости.
— Вчера ночью был налет на бараки. Хорцы похитили трех девок. След, что ты видел?
— Я нашел следы за Дымным холмом. Один лошак, совсем старый, четыре человека. Один воин в мокасинах, три девки босиком. Одна едет верхом, остальные бегут рядом. Потом меняются. Воин бежит первым, ведет лошака под узцы.
— Всего один? Трех девок увел?
— Я же говорю, они сами бегут. Не связанные.
— Как ты узнал?
— Когда меняются, воин лошака под узцы держит. Девки сами в седло залазят. Попробуй со связанными руками в седло залезть. И, потом, торопятся. Если бы не хотели бежать, не торопились бы.
— Сговорились, — подвел итог кузнец. Я–то смотрю, чего бабы вчера бестолково так суетятся. Теперь они так и повадятся. До смерти всех запорю, а узнаю, кто такое выдумал.
— Не надо их бить, — неожиданно для себя сказала Сандра. — Они делали то, что я приказала. Я все придумала.
Скар грохнул кулаком по столу.
— Где ошейник? — не спросил, приказал. Сандра вытащила из–за пазухи, положила на стол.
— Всю шкуру клочьями спущу! Где плетка?
— Остынь! — повысил голос Умник. — Дело–то серьезное. Она побег организовала. За это самое малое — на ворот. А тебе ущерб возмещать. Три девки убежали, трех в бараки отдашь.
— У нас нет трех девок. У старшего Барсученка лошака убили. Он назад на лошаке Хоря ехал. Свою девку хотел на лошака обменять.
— Хромого лошака отдашь. Одна из девок одноглазая была.
— Подождите, мужики, — заволновался кузнец, — я, это, я бы ее в кузню потом взял. Ну, выжгут ей титьки, ну язык отрежут, уши. Вы только стойте на том, чтобы руки не портили.
— Какой хитрый, — усмехнулся Умник. — Язык в ней самое ценное и есть. Я ее без глаз, без рук возьму, только бы язык на месте остался.
— Жалко девку, — вздохнул Крот. Все задумались.
— Никому ее не отдам. И уродовать не дам! Своими руками убью, но не дам! — на небритых скулах Скара выступили красные пятна, тяжелые кулаки сжимались и разжимались, глаза шарили по лицам.
— Вот и я говорю — нельзя эту историю наружу выпускать. Лось нас тогда с дерьмом смешает. Себе всю власть заберет, — неожиданно сказал Умник. — Кроме нас — в этой комнате — никто следов не видел. А кто увидит — не поймет. Поблизости от поселка их дождем замыло, а в степи всякое бывает. Ты, девка, вот что объясни. Зачем ты все это затеяла?
— Я ни о чем не жалею, можете меня убить. Я как лучше сделала. Ежик и Сороки теперь в доме жить будут, а не в бараках. Клоп слово дал, что Ежику ошейник оденет. Хозяин, прости, я не хотела тебя подводить.
— Ладно, с Лосем я поговорю. Вы ничего не слышали, не знаете. Про ошейник расскажу, будто Санди от девок разузнала, как Крот обещал.
— Выходит, они из бараков за ошейником побежали, — рассмеялся След. — Тогда понятно! И связывать не надо, лошака обгонят!
Мужчины смеялись долго. Нервный смех то затихал, то вновь прокатывался волной над столом.
Буду жить, — подумала девушка.
ШАТТЛ
Сандра и на самом деле была в хвосте. Когда–то она слышала, что при авиакатастрофах шансов уцелеть больше всего в хвосте флаера. И теперь готовила импровизированную противоперегрузочную кабину. Сначала покрыла слоем пены в четверть метра все: пол, стены, потолок, дверь. Подождала, когда пена загустеет. Прикинула направление удара при посадке — вперед и вниз. И остаток пены из баллона потратила на переднюю стенку и пол. Получилась подушка метровой толщины. Пустой баллон закинула в каюту напротив. На пути в кабину остановилась у блока медицинского модуля. Прочитала инструкцию, включила, запустила программу расконсервации. Блок напоминал барабан револьвера: шесть биованн по окружности вокруг модуля киберхирурга.
— Са–нди! — донеслось из кабины. — Давай к нам! Без тебя скучно!
Девушка поспешно заняла свое место, пристегнула ремни и рассказала о проделанной работе.
— Санди, ты золото! — сказал Сэм. — Ты единственная, кто не сделал в этом драйве ни одной ошибки. Когда снизимся до десяти тысяч, вы с Ливией уйдете в твою каюту.
— Здрасте! А какую ошибку я сделала? — возмутилась Ливия.
— Ты сделала сразу две ошибки. Первая — не поверила в черную кошку. А вторая — главная — затесалась в наш суровый мужской коллектив. Теперь Дик не может вслух сказать, что думает о двигателе. У Кима на душе скребут кошки. Черные. А у меня сердце разрывается, когда я вижу, как они мучаются.
— Ты вредина, командир. Хочешь повторю, что сказал Дик о движке?
— О, нет! Только не это! Ты собираешься ругаться как портовая шлюха? — возмутился Дик. — Сэм, кого мы взяли в экипаж?
Сандра смотрела на них во все глаза и не понимала, как они могут шутить, когда смерть рядом. Что это? Бравада, привычка к опасности, или это она, Сандра чего–то не понимает. Ей казалось, что в такие минуты нужно быть серьезной, напряженно думать, искать возможности. Еще ее поражало, как роль командира переходила от одного к другому. Только что руководил Сэм, и вдруг командиром становится Ким, потом Дик, и никто не возражает, все бесприкословно выполняют его приказы. Сандра закрыла глаза и представила, как Сэм будет рассказывать о посадке у вечернего костра: «Включаю движок — вдруг пок, пок! Ну все, думаю, накрылось шампанское. А это корабельные аккумуляторы. Мужики, говорю, ложная тревога. Груз цел!» По лицу девушки расплылась блаженная улыбка. Сэм оглянулся, толкнул Кима, указал на Сандру. Ким закатил глаза и важно кивнул. Ливия проследила их взгляды, открыла изумленно рот и постучала по плечу Дика. С этого момента Сандра была принята в их маленький кружок космодесантников. Без всяких скидок и поблажек.
Корабль вошел в верхние слои атмосферы. Перегрузки медленно нарастали. От носа к лобовому стеклу потянулись красно–голубые струйки плазмы. Дик взял штурвал чуть на себя. Перегрузка сразу подскочила, достигла двух G. Но огненные струйки теперь проходили над кабиной.
— Дик, а ты не круто берешь? В океан шлепнемся.
— Мастера учить — дело портить, — откликнулся тот, но слегка отдал штурвал.