41

Мне видеть её неприятно. Екатерину. То, как она вертится у зеркала, умничая о швах и том, как они должны лежать. Как помыкает Аней, едва ли не тыкая носом опытную швею в детали, которые ещё не закончены и будут устранены в уже готовом изделии.

Неприятно, да. Но помимо этого я чувствую сейчас своё превосходство над ней. Какое-то такое острое, как бритва, женское. Неприятно удивляюсь ему.

Потому что Герман выбрал меня, а не её в итоге. И скоро она об этом узнает.

Знаю, злорадствовать нехорошо. Мне вообще не нравится многое, что я испытываю. Но оно есть, и если я открещусь от этих чувств, если буду подчёркнуто их в себе не замечать, то это будет не иначе как самообман. Потому что они есть. Я это ощущаю. Стыжусь, ругаю себя, но признаю.

Я как раз сижу за машинкой, заканчиваю подшивать штору, за которой завтра должен прийти клиент. Мой первый заказ, который я выполняю от и до сама с разрешения Златы. Даже с её настояния, потому что сама я никак не решалась.

— Завтра я заеду в шесть, — говорит Екатерина Ане, — чтобы платье уже было готово. Послезавтра с утра я иду в нём на важное мероприятие.

— Конечно, всё будет готово. Сегодня я закончу мелкие детали, мы его отпарим, и платье будет ждать вас, — натягивает улыбку Аня.

— И дайте мне отрез какой-нибудь маленький. Я сегодня иду на маникюр, хочу чтобы в тон сделали, — она вертится на платформе у зеркала, любуясь собой в новом платье. — Всё должно быть идеально, — говорит будто сама для себя. — И мои пальцы тоже.

— Да, маникюр важен, — кивает Аня, поддерживая беседу с клиенткой. — На руки женщины часто обращают внимание.

— Особенно, когда надевают кольцо, — улыбается Екатерина, а у меня в груди колет иглой будто. — Обручальное.

Я считаю про себя до десяти и плавно выдыхаю. Игла машинки зависает и даёт сбой стежка. Придётся распарывать и переделывать, иначе строчка будет неидеальной, неровной.

Пытаюсь снять ткань, но колюсь об иглу пальцем. Тут же прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть, и скорее зажимаю палец в ладонь, опасаясь не испачкать кровью полотно шторы.

— Это важный момент, — продолжает беседу Аня.

— Да-а, — довольно тянет Екатерина. — И мужчина замечательный. У нас давно всё идёт к этому, хотя начиналось вроде бы как без обязательств. Моя помощница видела его в салоне — кольцо выбирал. С сапфиром. У нас как-то был разговор, и я сказала, что обожаю этот камень.

Во рту становится сухо. Это же бред… Какое ещё кольцо…

Нужно успокоиться. Речь же явно идёт не о Германе, мало ли любовников у этой Екатерины.

Но… ведь на форум она собиралась именно с ним. Как пара. Вряд ли бы тогда ждала предложения от другого мужчины.

Сердце начинает трепыхаться в груди всполошенной птицей, пальцы подрагивают. Я сейчас если начну что-то шить, то точно испорчу. Поэтому вытаскиваю коробку с нитками и начинаю наматывать вручную на шпульки, чтобы занять себя чем-то и успокоиться. Встать и уйти просто не могу себя заставить.

— Он вчера звонил мне, — Екатерина, пусть и ненамеренно, продолжает загонять и проворачивать нож в моё сердце. — Сказал, что у него для меня есть предложение. И что я буду в восторге. Думаю, это то самое. Нет — уверена!

Звонил.

Вчера.

Когда?

До нашего секса или после?

До того, как я уснула в его объятиях или после?

До того, как мы, словно подростки, бросались друг в друга виноградинами и кормили, смеясь, или после?

— Ой, простите, даже не знаю, зачем всё это вам рассказываю, — она смеётся, а мне её смех будто набат по вискам, — просто хорошее настроение и хочется поделиться.

Это всё не может быть правдой. Просто не может. Я что-то точно не так понимаю или путаю. Герман не такой, я верю ему, верю, что он собирается объясниться с Екатериной и раз и навсегда расставить точки на и.

Да мне даже жаль её! Да!

Я верю своему любимому мужчине. И не стану в нём сомневаться.

Усилием воли я запрещаю себе подогревать в своей голове этот смерч из тревожных мыслей и страхов, раскручивать его разрушительный ход. Складываю нитки в коробку, заготовленные шпульки в другую и начинаю распарывать неудачный шов на шторе. Пальцы немного влажные и скользят, поэтому приходится часто их вытирать.

Екатерина уходит, и я выдыхаю. В какой-то момент мне даже кажется, что весь этот кошмар просто послышался и привиделся.

— Фух, как я от этой Катерины устала, — вздыхает тяжело Аня, когда мы садимся пить чай. — Надеюсь, она после этого платья не скоро следующий заказ придёт делать. Пусть уже выходит скорее замуж и уедет куда-нибудь из Ростова. Подальше, желательно.

— Или просто уедет, можно и без замужества, а то жалко мужчину что-то заочно уже, — в мастерскую входит Злата, и Аня захлопывает рот и смотрит на неё виновато. Нам не рекомендовано обсуждать клиентов, тем более в негативном ключе. Даже между собою. — Она уже и меня достала. Утомительная женщина.

Злата запросто берёт стул и присаживается к нам с Аней.

— Кофе? — предлагает Аня.

— Нет, спасибо, девочки. Я Полину отпустила пораньше. Сама тоже хочу уехать. У вас если срочной работы нет, езжайте по домам. Сегодня так льёт на улице, и уже прихватывает морозом. Скоро стекло на дороге будет.

Злата сидит с нами ещё минут десять. Расспрашивает Аню про недавно родившегося племянника, меня про учёбу, хвалит за старательность, говорит, вчера клиентка, с которой я снимала мерки, хорошо отозвалась обо мне. Приятно.

Мы с Аней убираем столы и тоже уезжаем. Я вызываю такси, как и обещала Герману. Домой сегодня возвращаюсь пораньше, замешиваю тесто и ставлю в духовку пирог с фаршем. По учёбе на завтра нужно только альбом с образцами доделать, а я его ещё на выходных закончила оформлять.

Дождь за окном усиливается. Мелкие льдинки вместе с каплями стучат по стеклу, а улица за окном выглядит размытой и оплывшей. Когда я завершаю все дела, то сажусь и просто смотрю в окно. Сердце сжимается от смутной тревоги, удушливыми волнами накатывает какая-то тягучая печаль.

Наверное, это всё погода так влияет. Скоро вернётся Герман, и вся эта тяжесть развеется.

Но Герман не приходит. Он звонит и предупреждает, что сегодня у него “сложная” машина, и его попросили лично разобраться, потому что она принадлежит его бывшему товарищу по службе. Говорит, что поздно будет, и чтобы я ложилась без него, не ждала, а то мне