– Война, согласен… – начал было Зимин.

– А на войне есть одно только правило, Олег! – перебил его командир. – Убить врага, выжить самому и выполнить поставленную задачу. Армия всегда подчиняется приказам, иначе она перестает быть собой. В ней служат люди, готовые в любой момент умереть. Хорошими солдатами становятся те люди, которые умеют убивать и не рефлексировать по этому поводу. Работа у нас такая, если ты еще не понял.

Зимин открыл было рот, но не нашелся что возразить. Он понимал командира, но сам для себя не мог найти тех оправданий, какие добавили бы ему спокойствия на душе.

– Понимаешь, нельзя судить о войне исходя из моральных норм гражданского общества и мирного времени. Война – сплошное убийство. Законы тут только такие. Ты или тебя. Если ты, то выполнишь поставленную задачу. Если тебя, то подведешь командира, сорвешь операцию, погибнут твои товарищи. Оставить в живых пленных там, в карьере, было нельзя. Ты сам вполне понимаешь почему. Еще вспомни, что в карьере в результате нашего авиаудара погибли гражданские водители нефтевозов. Но они сами пошли на эту работу, решили зарабатывать деньги таким вот способом. Это был их осознанный выбор. Они доподлинно знали, что нефть чужая, ворованная, по большому счету.

– Я понимаю, – заявил переводчик. – Просто сердце не принимает. Вот вам я могу это сказать, а перед ребятами признаться стыдно.

– Не беда. Главное, что ты понимаешь. Да и не привык еще. Ведь эту философию войны принять надо не просто умом или собственной шкурой впитать. Тут еще нужно немножко огрубеть, отрастить панцирь как у черепахи. Непробиваемый. А душа под ним пусть остается человеческая, чистая и теплая.

– Вы поэт? – с добродушной усмешкой спросил Зимин, и командир понял, что на душе у лейтенанта потеплело.

– Все мы в чем-то поэты. А ты не мучайся, просто старайся видеть впереди высокую цель и выполнять свой долг. Как говорится, ничего личного, чисто работа!

Зимин снял форменное кепи и взъерошил светлые волосы на вспотевшей голове. Опять он вылез к командиру со своими чувствами и сомнениями. Кому это интересно? Вот возьмет Барс и спишет его из группы за профессиональную непригодность. Нет, язык Олег, конечно, знает превосходно, тут он ни разу не подводил, а вот в остальном…

Тут лейтенант поймал себя на мысли о том, что ему ведь совсем не хочется, чтобы капитан Котов убрал его из группы. Зимин не сдержался и улыбнулся сам себе. Он даже не подозревал, что его улыбку видел и оценил командир сквозь неплотно прикрытые веки.

Ложбинка между каменистыми грядами была узкая. В ней едва встали рядом две машины. Зато укрыться тут можно было вполне надежно. Далеко от дорог, населенных пунктов, мест выпаса скота. Заехать сюда можно только с какой-то конкретной целью. А уж искать тут кого-то, да еще в темноте, было делом совершенно безнадежным.

Белов спал, отдежурив первую смену. Котов посмотрел на звездное чистое небо, отправил отдыхать Зимина и остался с двумя бойцами, которые, накрывшись брезентом, разбирались с двигателем одного из пикапов. Во время движения он почему-то стал частенько терять мощность, а потом снова набирать ее.

– Ну и что у вас? – спросил командир, когда спецназовцы заглушили двигатель, потушили фонарь и вылезли из-под брезента.

– Да ерунда, обошлось, – вытирая грязные руки ветошью, ответил один из них. – Мы на инжектор грешили, думали, что промывать надо, а дело оказалось в свечах. Движок в норме, обороты держит.

– Молодцы. Отправляйтесь спать.

Бойцы кивнули и двинулись к своим спальникам, тихо переговариваясь о чем-то.

«Скоро начнет светать», – подумал Котов, посмотрев на небо.

Сейчас в боевом охранении находились четверо бойцов с приборами ночного видения. Командир сдвинул микрофон к углу рта и вызвал наблюдателей. Они поочередно бодрыми голосами ответили ему, что по секторам все в порядке.

«Теперь можно снова поразмышлять о том, как пробиться без боя в Джазрах, – решил капитан. – Нам уже повезло хотя бы в том, что этот координационный центр расположился не в самой Ракке, а в пригороде. Проще скрытно подобраться, легче уйти, если что-то пойдет не так или после выполнения задачи. Но об отходе пока думать не будем. Сперва надо поразмыслить о том, как туда попасть. – Котов в который уже раз стал перебирать в голове все возможные варианты проникновения в населенный пункт. – Эль-Кадак, вот куда надо пробраться. Времени вот только мало. Это же получается крюк километров в сто двадцать. До того как район захватила вооруженная оппозиция, в Эль-Кадаке располагался военный аэродром. Ближе вертолета не найти. Но никакой гарантии, что там есть вертушки. Сейчас боевики неохотно их используют. Они боятся наших истребителей. Если ты едешь по земле на машине, то хоть как-то спрятаться можно, а в воздухе от управляемых и самонаводящихся ракет не укроешься.

– Барс, это Лишай! – раздалось вдруг в коммуникаторе. – Есть сообщение.

– Я Барс! Что там у тебя?

– Движение. Меньше километра. Предполагаю, что машины. Идут с притушенными фарами. Или с щелевыми светомаскировочными колпаками на них.

– Сколько их? Направление движения?

– Могу определить три транспортных средства неустановленного вида. Направление пока не ясно. Но появились они с минуту назад.

– Хорошо, Лишай, я сейчас поднимусь к тебе.

Стараясь осторожно наступать только на крупные камни и не вызвать осыпи, Котов поднялся на соседний холм, где на спальном мешке лежал Лысаков. Спецназовец взглянул на командира, который улегся рядом с ним, потом протянул руку и показал на север, где периодически появлялся и исчезал свет. Котов взял у парня ночной прицел и стал рассматривать светящиеся объекты.

– Все правильно, это машины, – наконец-то сказал он. – Три штуки. Первая, кажется, пикап, еще два грузовика с тентами. Хотя нет, кажется, у одной кузов цельнометаллический. Не автобус ли?

– Рейсовый? – осведомился Лысаков, хихикнул, тут же замолчал и прикусил себе палец.

– Эх, нам бы рейсовый очень даже подошел, – задумчиво проговорил командир, почему-то не рассердившись на бойца. – Чтобы до места доехать. Биотуалет в салоне и кофеварка.

Спецназовец покосился на капитана.

«Что-то сегодня Барс загадками говорит, – подумал боец. – Вроде проблем нет, группа идет хорошо. Две сложные операции провернули почти без потерь. Хотя лейтенанта Брянцева жалко, конечно. Но главное, что живой ведь».

– Слушай, Володя, – возвращая прицел бойцу, сказал Котов. – Внимание повышенное, наблюдение по всему сектору. Я не знаю, что там за хрень и куда она едет в темноте. Но мне не хотелось бы, чтобы еще что-то внезапно появилось. Докладывай через каждые пятнадцать минут о том, что видишь, как себя ведет та группа машин. Они приближаются, проходят мимо, сменили направление, разделились. Все в подробностях.

– Есть, товарищ капитан!

– Давай, глазей! – сказал командир, вызвал остальных наблюдателей, сообщил им о машинах и приказал усилить внимание в своих секторах.