Магдалена попятилась к двери.

– Слышали? – спросила она звенящим от слёз голосом. – Вы поняли, о ком она говорила?

– Конечно, – кивнул комиссар.

– Это неправда! Винсент не убийца! Он не мог убить ребёнка! Винс вообще никого не мог убить!

Райнерт тоскливо вздохнул:

– Разумеется, не мог. У Винсента Фишера железное алиби.

– Вы не шутите?

– Увы. Все мои подозрения рухнули, раз Винсент ни в чём не виноват. Интуиция тоже оказалась никуда не годной. Расследование нужно начинать сначала.

Магда едва сдержалась, чтобы не закричать, на этот раз от радости.

– Где он? – спросила девушка, затаив дыхание.

– Полагаю, там же, где и сутки назад.

– Дома? Или в музее?

– В морге.

Магдалена решила, что ослышалась:

– Простите?

Комиссар Райнерт угрюмо произнёс:

– Тело Винсента Фишера выловили из Рейна вчера утром. Это и есть шестая смерть. Я не хотел говорить, пока хоть что-нибудь не прояснится. Извините. Мне казалось, так будет правильно. И всё равно остался в дураках. Вас отвезти домой? Фрау Ланц! Что с вами?

Магдалена больше ничего не слышала. Ей чудилось, что она летит в жаркую багрово-чёрную бездну.

Они смотрели на человека, лежавшего на соломе.

Каменный подвал освещали мерцающие факелы. Тлели угли в жертвенном золотом очаге. Тут же блестел отполированный медный щит, а из щели в полу торчал кол. Большое зеркало безучастно отражало зловещие предметы. В углу жались друг к другу две шестилетние девочки-близняшки. У стены стоял прикованный цепями сын Андреаса Окса – тринадцатилетний Освальд. Избитый, униженный, но не сломленный, он смотрел на заговорщиков, не скрывая клокочущего бешенства.

Фон Веннинген протянул посох:

– Вот он, Чёрный Петух, от которого родится чудовище, должное навеки стать на страже Абсолютной Чистоты. Тринадцать лет ожиданий, поисков и сомнений – всё завершится сегодня. Будем тверды. Нас ждёт бессмертие, а Базель – процветание и счастье. Ты хочешь сказать что-нибудь напоследок, Андреас Окс?

Приговорённый поднял голову:

– Жаждешь бессмертия, Йоханн фон Веннинген? Ты его получишь. Вместе с проклятьем. Вы хотите вызвать чудовище, подчинить его, а самим сделаться полубогами? Не выйдет. Не демона нужно заклинать, а звать хозяина и покровителя, как это сделал рыцарь Герберт… Вы обречены на служение собственному кровавому замыслу! Ты надеешься жить вечно и с высоты столетий, спрятавшись в безопасном городке, созерцать рост и падение империй, возвышение королей, кипение водоворота истории? Так знай: страшна твоя судьба. Ты и твои подельники будут жить в вечном страхе перед чудовищем. Вы обречены сражаться с ним много веков и всё равно проиграете, ибо нельзя победить Смерть. А твоя гибель, епископ базельский, будет ещё и отвратительна. Нельзя оплатить бессмертие кровью невинных. Он вернётся и заберёт вас. А я вновь увижу своих родных там, куда Подписавшим отныне навсегда закрыта дорога. Когда Король освободится, мы воссоединимся у подножия трона Господнего…

Андреас умолк. Наступившую тишину прорезал голос Анны Магдалены:

– Ваше преосвященство! Отпустите его! Не трогайте детей! Ради всего святого, не мучьте их!

– Поздно, милая девочка, – ответил епископ. – Он правильно сказал. Назад дороги нет. Предсказанное сбудется, а что случится дальше – нам неведомо. Но никогда гнусный василиск не будет называться покровителем и хозяином. Никто не узнает, что благородный рыцарь подружился с чудовищем. Теперь базельцы будут гордиться победой доблестного воина над злом! Рукописи, книги – всё уничтожено. Слава победителю василиска! Ядовитый урод навеки останется в городе, чтобы стеречь его, как пёс на цепи! Прощай, Чёрный Петух! Отныне и навсегда стал ты отцом чудовища! И пусть об этом слагают легенды и рассказывают сказки! Гуго Шлегель!

Сверкнул меч, и капитан шагнул к связанному пленнику. Девочки заплакали, а Освальд дёрнулся.

– Не хочу! – закричала Анна. – Выпустите меня! Дядя! Дядюшка!

– Ваше преосвященство, помилуйте! – взмолился советник Эберлер. – Избавьте бедную девушку от такого зрелища!

– Отвернись, Анна! – приказал епископ. – Эй, бургомистр! Встаньте у выхода! Чтоб никто не сбежал! Капитан Шлегель! Именем Абсолютной Чистоты: приведи приговор в исполнение!

– Будь ты проклят, Йоханн фон Веннинген! – прохрипел осуждённый.

С глухим стуком меч капитана впился в шею Андреаса Окса. Голова купца покатилась под ноги Подписавшим. Девочки завизжали, Освальд рванулся, но цепи крепко держали его. Не дрогнул лишь один епископ. Он поднял голову за волосы и посмотрел в лицо казнённому.

– История изменилась! – провозгласил фон Веннинген. – Да родится чудовище!

Он с хрустом насадил голову на кол и ткнул посохом в лужу крови.

– Готовьте детей! – приказал епископ.

Гуго Шлегель бросил меч и двинулся к девочкам, которые попытались вжаться в угол. Подписавшие, окаменев, наблюдали за этой сценой.

– Профессор Вёльффлин! – окрик фон Веннингена заставил всех вздрогнуть. – Не стойте столбом! Травы на жертвенник, быстро!

Вернер Вёльффлин приблизился к треноге, стараясь не наступать на кровавые пятна.

– Сейчас, сейчас, – бормотал он, доставая из кожаного мешочка терпко пахнущие пучки.

Шлегель схватил девочек и сорвал с них одежды. Освальд издал нечеловеческий стон. Взгляд его блуждал, пальцы царапали камни.

– Ваше преосвященство! – в ужасе закричал Эберлер. – Что вы хотите сделать?

– Осчастливить город! – епископ сверкнул безумным взором. – Травы в огонь, Вёльффлин!

Вспыхнули сухие листья и веточки, над жертвенником поднялось облачко дыма. Дурманящие ароматы окутали подвал. Люди почувствовали, как в кончиках пальцев забились маленькие, злые сердечки, глаза заволокло сладким туманом.

– Будущее прекрасно! – выговорил фон Флахсланден, вдыхая колдовские испарения.

– И оно принадлежит нам! – с глупой улыбкой подхватил фон Андлау.

Епископ поднял голову, всматриваясь в потолок, словно видел там картины грядущего. Потом достал из-за пазухи свиток магрибинца и Договор. Слегка помедлив, отправил их в огонь, где курились магические травы.

– Бессмертие и Чистота во веки веков! – обратил он ошалелый взгляд на Гуго. – Семя родителя твари да будет вырвано с корнем! Чтоб никогда не вернулось чудовище в мир, кровью родной напои снесённое прежде яйцо…

Капитан Шлегель – оскаленный, страшный – схватил одну из сестричек за волосы. Та забилась, замолотила кулачками по руке гвардейца. Гуго выхватил кинжал и вонзил в живот ребёнка. Три вопля раздались одновременно: боли, страха и ярости. Первый вырвался у несчастной девочки, второй издала Анна, третий – прикованный к стене Освальд. Капитан точными движениями, словно мясник на бойне, разрезал чрево и вывернул внутренности, мокро шмякнувшиеся о каменный пол. Затем отбросил дёргающееся тело. Вторая девочка попыталась уползти на четвереньках, но Шлегель схватил её за лодыжку, поднял и столь же хладнокровно выпотрошил. Освальд уже не кричал – застыл как изваяние. В глазах мальчика разгорались красные огоньки.