– А может быть… – начал Эберлер и замолчал в нерешительности.

– Говорите, советник! – подбодрил его бургомистр.

– Я, господа, ничего не смыслю ни в искусстве, ни в древних текстах. Но мне подумалось: а если последнюю фреску дорисовать?

Фон Андлау, не сдержавшись, хихикнул, а Вёльффлин только покачал головой:

– Ничего не выйдет. Это должен сделать сам Мастер либо кто-то из его учеников, из тех, кто продолжал работу над «Плясками Смерти»… Постойте! А ведь это действительно блестящая мысль! Нужно узнать, жив ли кто-нибудь из учеников Конрада Витца, и дать им задание закончить роспись!

– Причём каким-нибудь нравоучительным сюжетом, – дополнил фон Флахсланден. – Браво, советник Эберлер! Оказывается, вы умеете не только считать золото!

Маттиас Эберлер был так доволен собой, что не заметил иронии в словах бургомистра.

– Никогда не сомневался, что мои качества рано или поздно оценят по достоинству, – заявил он. – Господа, прошу прощения за неудобные вопросы в неподходящее время, но… Что за обряд мы должны совершить? Мне не дают покоя слова Окса…

Фон Флахсланден сделал успокаивающий жест:

– Не волнуйтесь, советник. Это не ваша забота. Вы свою часть Договора выполнили. Теперь всё в руках его преосвященства, да поможет ему Бог и все святые его…

Бургомистр оглядел пустынные улицы. Город молчал, затаившись в страхе перед чумой, и не ведал, что самое тяжёлое испытание ещё впереди.

Бенито швырнул Магду на переднее сиденье. Скованная ужасом, она не сводила глаз с пистолетного дула. Итальянец, не опуская оружия, сел за руль. Бухнула дверь. Маринелли указующе повёл стволом:

– Пристегнись. А то оштрафуют.

Фраза прозвучала настолько не к месту, что Магдалена ничего не поняла. Бенито проворчал по-итальянски нечто сердитое и протянул руку. Тут Магда не выдержала и с визгом вцепилась в неё зубами.

– Порка тройя, канья! – заорал неаполитанец и ударил девушку рукояткой пистолета.

В голове у Магды помутилось. Она выпустила руку Бенито и застонала.

– Так-то лучше, – сказал Маринелли, потирая место укуса. – Дура.

Он снова полез за ремнём и притянул Магдалену к креслу. Та больше не сопротивлялась.

– А теперь заткнись и слушай, – процедил Бенито, заводя мотор. – Наши дела идут всё хуже и хуже. Мощь василиска растёт с каждым часом. Троих он уже забрал. Больше нет времени рассуждать.

Автомобиль выкатился из переулка. Маринелли крутил баранку, не выпуская пистолета.

– Куда ты меня везёшь? – решилась спросить Магдалена.

– Туда, где ты будешь в безопасности. Если тебя сейчас спрятать, мы получим отсрочку.

– Кто ты такой, Бенито? – облизнула губы девушка.

– Моё настоящее имя Маттиас Эберлер, гроссмейстер цеха домовладельцев, советник в ратуше Базеля.

– Подписавший?

– Да. Боже, каким я был кретином! Но клянусь, я ничего не знал про чудовищный обряд…

Маринелли вывел машину на улицу Вольты и помчался, игнорируя дорожные знаки.

– Какой ещё обряд? – пробормотала Магдалена. – Не понимаю…

– И не надо. Меньше знаешь – дольше живёшь. Твоя подпись тоже стоит на Договоре. Это страшнее, чем кажется. Ты нужна василиску больше всех. Но пока жив хоть один из нас, тебя ему не достать.

Чёрное отчаяние охватило Магду.

– Кто же я? – спросила она дрожащим голосом. – Почему он меня преследует?

Бенито посмотрел на девушку с неожиданной теплотой:

– Тебя зовут Анна Магдалена Эберлер. Моя племянница. Ты – девушка, победившая василиска.

Магда не ожидала такого откровения.

– Погоди, – заговорила она, от изумления забыв об остальном, – я же знаю легенду! Победительница василиска – простая служанка!

– Ха! Как бы не так! Бездарный отец Иеронимус попросту перепутал! Речь шла о девушке по имени Магда! А он решил, что это была служанка![5] Неужели ты всё забыла, Анна Магдалена? Вспоминай! Площадь… Колодец Герберта… Там, на краю колодца… Ну же!

Магда вспомнила. И раздвоилась. Как давеча, когда она гуляла с Винсентом. Она отлично сознавала, что сидит в машине, что вокруг мелькают современные здания и улицы, но в то же время перед ней возникла средневековая площадь. На мостовой лежали люди – то ли без сознания, то ли мёртвые. Видение проявилось так ярко, что Магда даже почуяла запах конского навоза и сырости. Пахло также гнилыми овощами, горелым деревом и ещё… Мерзко воняло рептилиями. Вонь поднималась из глубин колодца, накатывала на площадь, отравляя воздух. Обычные змеи так не пахнут. Отвратительный запах нёс в себе угрозу и смерть. И жар, убийственный пламень, отражающийся в отполированной меди… Магда увидела каменную кладку на краю колодца и чёрную крылатую тень, подняла голову, чтобы посмотреть на…

– Проклятье! – выкрикнул Бенито и втопил педаль газа.

Магда стукнулась затылком о подголовник. Современный мир вернулся. Послышался вой полицейской сирены.

– Меня так просто не заберёшь, – заскрежетал зубами Маттиас Эберлер, базельский советник и неаполитанский мафиозо. – Я тебе зыркалки повыбиваю! Дьявольская тварь!

Он снял пистолет с предохранителя. Полицейская машина неслась следом. Бенито приоткрыл окно.

– Ты рехнулся! – завизжала Магда.

Маринелли посмотрел Магдалене в лицо. Девушка мгновенно замолчала. Во взгляде итальянца горело безумие.

– Это не полицейские, – чужим голосом ответил Бенито. – Это его глаза!

Он выстрелил два раза не целясь. Патрульный автомобиль мгновенно сбавил ход и увеличил дистанцию. Магда сжалась в кресле.

– Запомни, детка, – бормотал неаполитанец, – тот, кто стреляет в людей, смотрит на мир глазами василиска…

Вой сирены раздался справа, и вторая полицейская машина вылетела из боковой улицы.

– Пожалуйста, – умоляюще заговорила Магдалена, – остановись! Они нас убьют!

– Заткнись, – огрызнулся Маринелли. – Мы почти на месте…

Треск автомата прервал его слова. Очередь хлестнула по колёсам, лопнула шина, и автомобиль занесло. Бенито отчаянно завертел рулём. Машина выехала на тротуар. Магду оглушил мощный удар. Они застряли, врезавшись в фонарный столб. Бенито отстегнул ремни и лихорадочно зашептал:

– Французская граница в двухстах метрах. Никогда не возвращайся в Базель! Василиск не достанет тебя в другой стране. И ещё: можешь довериться Гуго Шлегелю, капитану гвардии епископа. Не знаю, кто он в нынешней жизни, но когда-то капитан Шлегель очень любил мою племянницу. И я тоже любил тебя, маленькая. Мы обманули тебя. Заставили подписать Договор, а ты ничего не знала. Прости, девочка!