– Он прав.

– Что? – не верил своим ушам Володар.

– Он все правильно сказал. И она тоже с ним согласна, уж поверь.

Володар посмотрел на Каяру, что стояла к нему спиной. Да, он чувствовал это. Чувствовал, что она поддерживает тот бред, что слетел с губ Соломона. Но он к такому не готов… И ей ничего не оставалось, как в очередной раз просто лишить его какого бы то ни было права на вмешательство.

Каяра кивнула, не прерывая своего заклинания.

В тиши пугающей, суровой

Раздался гром на стыке двух эпох,

И ропот разразился громкий,

То плач гремел над головами мертвецов…

Ропот Кровавой Княжны становился все громче. Ее слова на древнем ишрите, что разносились по всей округе, отдавались в сердцах присутствующих оглушительным стуком барабанов. Ритм речи становился жестче. В воздухе повисла тяжесть, стало трудно дышать. Земля под ногами отдавала странной пульсацией, напоминающей биение большого, сильного сердца. Казалось, что остров вновь вздохнул полной грудью спустя тысячи лет.

Гордые орлеаны, что веками украшали башни замка расправили свои крылья, стряхивая каменную пыль. Их клювы широко распахнулись, а из пасти вырвался душераздирающий крик на древнем языке:

– Смерть врагу! Смерть врагу! Смерть врагу!

Они повторяли эти слова раз за разом, отдирая когтистые лапы от своего постылого места. Каменная крошка полетела вниз и упала на головы двухметровых волков, что держали дозор на земле. Один за другим они выворачивали шеи, пытаясь поскорее очнуться от долгого сна. Острые клыки показались наружу из оскаленной пасти. Они отпрянули от стены, оставляя за собой лишь неровные дыры, и бросились вперед навстречу треклятому врагу.

Птицы взмыли ввысь, но вскоре опустились. Они держались в метрах десяти над холками волков, не отставая ни на шаг. Стая с воем и рыком пронеслась мимо замершего в исступлении люда, устремляясь в самое сердце боя.

Земля задрожала с новой силой. Черная волна, пронизанная молниями, прокатилась по огненной стене. Пламя Ринса пало. Победоносный крик коргов разнесся по острову. Ждать оставалось недолго.

– Солдаты! – закричал Виктор во все горло. – Стройся в шеренгу вокруг рессы!

Ошеломленные ратные сыны Триединства не сразу внемли голосу своего генерала. Кто-то, обняв своих жен и детей, все же решился занять место в шеренге, не взирая на плач, что оставался позади них. А кто-то так и остался стоять, потупив взоры.

– Первый отряд! – взревел третий генерал, но тут же смолк, когда рука верного служивого легла ему на плечо.

– Они правы, генерал, ― с грустью произнес Рога. – Вы не должны вмешиваться.

– Ты в своем…

– Да. В своем, ― усмехнулся тот. – Передайте командование, прошу вас.

– Ни за что.

– Володар, ― вмешался Соломон и кивнул в сторону Каяры. – Ты же знаешь, правильные решения никогда не даются нам легко. А сейчас пришло время для правильных поступков.

– Они…

– Они не останутся одни, ― раздался голос Ратибора за их спинами. Он стоял в окружении монахов, что уже откинули свои мантии на одно плечо и крепко сжимали рукояти своих мечей.

Володар оскалился. Да, сейчас Ратибор был союзником. Более того, он был последним выжившим членом клана Ринса, клана его возлюбленной. Но также Ратибор был и одним из тех, кто некогда принимал непосредственное участие в казни клана Ситал. Он проливал кровь его семьи во имя кодекса и крови, что теперь текла и по венам той, которую третий генерал так рьяно желал назвать своей женой. Пусть костер его ненависти и удалось затушить любви нареченных, но боль и обиду она не выживет из его сердца никогда. Нет, ее он простил. Она – это другое. Но Ратибор… На его руках до сих пор слышится кровь дорогих и близких Володару племянников и их сестер.

– Только двадцать? – брезгливо спросил он, оглядывая стражу Гальдимеша.

– Только те, что пошли вопреки приказам Совета.

Володар заглянул через его плечо и узрел жалко мнущихся в одной кучке монахов, что со страхом озирались по сторонам.

– Тебе за предательство…

– Когда Княже здесь – она глава Гальдимеша. Таков закон… О котором просто предпочли забыть.

– Таков закон, ― тихо повторил третий генерал и взор его провалился в пропасть печальных времен. Любая казнь Ринса начиналась с этих слов. Он перевел взгляд на свою окровавленную невесту. Да, и любая жертва Ринса приносилась вместе с ними же на устах.

Володар повернулся в сторону рухнувшего барьера. Секунды замедлились, но гул в ушах нарастал. Предвкушение битвы – чувство волнения, смешанное с громким возгласом «Не хочу», что источался в каждой клетке твоего тела. Да, когда-то это был другой крик. Но он за свою долгую жизнь уже очень устал от сражений. Ведь раз за разом их суть не менялось – земли, окропленные кровью, крики раненных, умирающих, страх в глазах рядом стоящих бойцов и плач… Горький плач потери. Окончательной, бесповоротной и зачастую несправедливой.

И даже сейчас, когда они заняли свои позиции, встали стеной (как гордо это звучит) на защиту своего и чужого народа, Володар отчетливо чувствовал этот разлагающийся запах в их крови. Страх травил их сердца, заставлял дрожать, заставлял мысли путаться. Что может такой солдат? Который в упор не видит ничего, кроме жутких картин у себя в голове… Что может он, третий генерал? Уберечь… Нет, уберечь каждого на поле брани не под силу даже всемогущим богам. Володар может только сражаться, отдавать приказы и молиться, чтобы гул ужаса в их ушах не затмил его слов.

Рев, шипение, грохот. Каменные стражи встретили первыми надвигающегося врага. Птицы клевали плоть монстров, отрывая кусок за куском. Волки набрасывались на свою добычу, вцепляясь зубами им в шеи, руки и ноги. Стон. Стон боли, пронизанный страхом до самых глубин. Некоторые из коргов замерли, не ожидая увидеть подобного сопротивления. Но большая часть из них неумолимо неслась вперед, перескакивая через окровавленные конечности своих сородичей и приближаясь к последнему рубежу – стене из живых существ, что впервые за долгое время стояли плечом к плечу.

Враг объединился с другом. Друг покорился врагу. Но в их сердцах все еще не было единства. Как и в умах тех, кто повел своих солдат на верную гибель, желая лишь одного – воинской славы и памяти в веках…

– Вперед! – закричал Артур, что стоял по правую руку от окровавленной Княжны.

Виктор с презрением посмотрел на своего правителя, но старая закалка не позволила дерзить глупому волку непослушанием. Старый вампир поднял руку вверх, не взирая на гневный крик третьего генерала:

– Рано!

Старший Барлок тяжело вздохнул, одарив мимолетным взглядом преисполненным грусти и прощания Володара, а затем и собственного сына, что прикрывал со своим отрядом правый фланг, и ринулся в бой.