— Пожалуйста, не надо… Вы слишком злы, а коридор слишком узкий… Поговорим в музее? — Я умоляюще посмотрела на подоспевшего шаерона Викарда снизу вверх, надеясь, что мнимая беззащитность девушки в коротком сарафане вернет ему толику здравого смысла.

Он рыкнул что-то неразборчивое и переступил порог. Его темный костюм был словно пожеван гигантской коровой, верхние пуговицы рубашки отсутствовали, галстук висел тряпкой, на манжетах красовались подпалины, шнурки на запыленных ботинках не развязывались лишь чудом.

— Где он?! — повторил шаерон с нажимом, да еще и заставил панель вернуться на место.

«Не надо!» — я готова была орать и топать ногами.

Викард явно себя не контролировал. С него станется схватить меня за плечи и трепать как Тузик грелку, выбивая признание. Тут даже отклониться некуда — проход не шире метра. Этот псих стопроцентно покалечится, и кто будет виноват? Естественно, я! Я же, чтоб его, оружие массового поражения! Гарантированное средство против нервных шаеронов!

— Где?.. — Шаерон ступил вперед.

Я толкнула коробку с пончиками ему под ботинок. Не прислушиваясь к проклятиям и обещаниям скорой смерти, бросилась вглубь темного коридора, по светившимся стрелкам.

 — И не надейся! Я не испорчу отношения с шаером, Кано и Риком из-за твоих заскоков! — крикнула, обнаружив впереди узкие ступени, ведшие вниз.

Один пролет, второй… Дверь с табличкой, банальный засов, длинный затхлый тоннель, похожая на колодец камера, что-то вроде канализационного люка вверху, яркое солнце между прутьев…

Я вскарабкалась по прилагавшейся к люку лестнице и выскочила на открытое пространство.

Обнаружила, что стою в паре десятков метров от реки, перед групкой людей в панамах и с буклетами в руках — на вид типичных туристов-ротозеев. Они смотрели на меня как на воскресшую Ньепу, потом низенький мужчина в очках подошел ближе и попросил разрешения со мной сфотографироваться. Тучная дама его одернула, и он извинился, но его место занял красный как рак паренек с зачатками щетины на пухлых щеках. 

— Она не часть экспозиции! — громыхнул вылезший из люка шаерон.

— С удовольствием! — Я схватила юношу под руку и потащила к копавшемуся неподалеку фотографу. — Улыбочку!

Викард выдернул парнишку из моей хватки как пробку.

— Технический перерыв! — гаркнул на туристов.

Они исчезли из поля зрения меньше чем через минуту, фотограф попытался спрятаться за треногой, да так и застыл, не решаясь убраться прочь.

Пока шаерон прожигал его взглядом, я оценила пути отступления. Самое простое — вернуться в тайный ход и надеяться, что удастся открыть лаз в музей. Вариант второй — последовать за туристами, но придется пробежать мимо Викарда, который всенепременно бросится меня ловить и очутится в больнице. Третий — притвориться, что я собираюсь играть в догонялки на берегу, а когда противник отвлечется, последовать варианту номер два. Где-то там наверняка есть охрана. Меня, как обычно, арестуют и запрут, зато шаерон успокоится и не будет глупить.

— Просто отдай его мне. — Он прекратил изводить фотографа и, набычившись, медленно пошел в моем направлении. — Отдай, и никто не пострадает.

«Сказал главный претендент на страдания», — я отступала спиной вперед, следя, чтобы не споткнуться на каменистом берегу и не усложнить жизнь себе и Долинее.

— Что именно? — Сквозь тонкие подошвы очень четко ощущались острые камешки. — Импланта у меня уже нет. Честно. Мамой клянусь. Спросите Рокси, или шаера, или Кано…

— Камеру Жаклин! Живо!

Я непроизвольно коснулась кармана, в котором не так давно лежал отобранный Рикадором фотоаппарат.

— Она у шаера! — выкрикнула, оглядываясь. Край берега приближался слишком быстро. — У Рикадора рие Нордеса, вашего брата! А вы откуда вообще о ней знаете? Жаклин уже арестовали?

На лбу шаерона вздулись вены. Он с хрустом сжал кулаки и словно постарел на десяток лет.

— Ты! — Его палец указал на меня, и это не сулило ничего хорошего. — Дрянь! Как ты посмела лезть в мои дела?!

— Ну извините! — Я перешла на крохотные шажочки. — Но Эндер тоже видел, что вы отпустили свою подружку! Он первым на нее донес! Она же пыталась его усыпить!

— Что?!

До меня дошло, что мы разговариваем о разных вещах.

— Жаклин задержали из-за Эндера, а не из-за камеры. — До воды оставалось метра два, и отступать дальше я не собиралась. — О камере никто не знал, пока шаер случайно ее не нащупал.

— Этот зануда успел тебя ощупать?!

— Он поймал меня на лестнице! — ляпнула я, и почти сразу поняла, что репутацию Рикадора это заявление не восстановило.

Но Викарда мало беспокоил моральный облик брата.

— Ты смотрела? — Лицо шаерона превратилось в бесстрастную маску.

— Как вы узнали, что камера у меня?

Мы с минуту буравили друг друга взглядом.

— Мне сообщили, — мой собеседник сдался первым. — Доброжелатель.

— Рола? — предположила я, помня, что ее наметанный глаз горничной мог заметить иномирную вещицу. — Или Рокси? — Она тоже чересчур пристально глядела на мой сарафан.

Викард не ответил, но мне показалось, что с идеей насчет Ролы я угадала.

— Ты видела снимки?

Солгать или признаться? В первом случае он, возможно, оставит меня в покое. Во втором может последовать новая вспышка ярости.

«Я же собиралась отдать ему фотоаппарат и рассказать все. Рискнем?» — я на всякий случай сделала шаг назад.

— Да.

— Что на них?

— Шаер, Валери, неизвестный мужчина и что-то из музея.

— А видео?

— Откуда вы…

Я осеклась. На Эндера не подействовал транквилизатор Жаклин. Он назвал это биологией. Какая-то родовая невосприимчивость к синтетическим препаратам? Пресловутая магия, которая вроде как прилагается к чужому миру по умолчанию?

Не исключено, что и Викард оставался в здравом уме и твердой памяти, несмотря на укол. Он осознавал все и притворялся… Насколько же двинутым надо быть, чтобы такое вытерпеть?!

— Видео! — шаерон повысил голос.

— Сочувствую, — прошептала я, отступая еще на шаг. — Жаклин поступила подло и жестоко. Прошу прощения за нее, за Ластонию и за мой мир.

Он внезапно усмехнулся. Не то чтобы дружески, но его лицо больше не напоминало иллюстрации из книг о маньяках-убийцах.

— Жаклин — такая же марионетка, как и вы, леди, — прошипел спокойнее и даже обращаясь на «вы». — Разница в том, что у вас, оказывается, гены, а она беззащитна.

«Долинейцы объясняют мою колюще-режущую голову наследственностью? Мама будет в восторге», — я бросила быстрый взгляд через плечо и поспешно вернулась на прежнюю позицию, оставив между собой и рекой целых полметра.