Папа и Серж – вот за кого я больше всего беспокоюсь. Раньше я даже не задумывалась над тем, что Серж может умереть в 45 лет.

Воскресенье

150 лягушек! Именно столько мы Сержем насчитали сегодня днем, когда гуляли вокруг озера. Вчера вечером ужинами с де Ла-Гранжами. Серж боялся, что они решат, что стали нашими друзьями и нам придется приглашать их к себе в Париже. Поэтому мы предпочли отдать им долг гостеприимства здесь. Серж – странный человек. Ему не нужны друзья. Он их боится.

Мы уезжаем в четверг. И то сказать, пора. Серж сделал все что хотел, к тому же он терпеть не может лягушек. Думаю, перемена обстановки пойдет ему на пользу, хотя сомневаюсь, что в отеле он будет следовать режиму, который ему предписал врач. Вроде бы здесь неподалеку есть бунгало на двоих, и Серж хочет, чтобы мы с ним поселились там, а детей устроили в отеле.

Понедельник вечером

Мы с Сержем ходили на рынок в Кестамбере. Я покупала еду, еду и еще раз еду и бессчетное число раз расписалась на клочках бумаги, которые мне со всех сторон протягивали дети. Я решила родить еще одного ребенка, в марте или апреле. Тогда беременность придется на зиму, и, может быть, у меня родится мальчик. Томас Дэвид Джо Генсбур – звучит неплохо, а? Я бы назвала сына Иудой, но Серж говорит, что это уже слишком.

От папы никаких вестей, но я думаю, что с ним все в порядке. В отеле наверняка будет телефон, и я смогу звонить ему в любое время.

После обеда мы с Сержем сладко спали.

Пятница

Вот и новый переезд! Слава богу, мы не стали селиться в ужасном придорожном отеле. Когда мы добрались до своего коттеджа, то с облегчением обнаружили, что он окружен небольшим садиком, а рядом есть озеро. Детей мы устроили в кухне, а сами заняли спальню. Здесь есть ванная комната, чтобы купать Нану, туалет и все необходимое.

Вчера вечером мы жарили в саду барбекю, извели два мешка углей, несколько коробков спичек и страшно надымили. Реклама утверждает, что достаточно нескольких минут, чтобы угли раскалились, но у нас спустя час едва-едва затеплился слабенький огонек. Чтобы он не потух, Серж отчаянно размахивал над ним газетами. Зато потом мы лакомились сосисками и свиными отбивными, а на десерт приготовили даже бананы фламбе.

Это Серж на велосипеде. Он выгуливает Нану. Он едет, а она трусит за ним.

Почти каждый вечер мы ходим ужинать в отель. Там готовит женщина, которая помогла нам снять коттедж. Народу в зале почти не бывает. Еда не очень-то подходящая для Сержа – все слишком соленое. Даже когда мы специально просим не класть в блюдо соль, повариха все делает по-своему. За четыре месяца она перенесла два сердечных приступа. Она жутко толстая и без конца что-то жует. Мы с Сержем и детьми играем в боулинг – Серж от него просто в восторге. Я каждый вечер пыталась дозвониться до Поль-Эмиля, но безуспешно. В конце концов я поехала в город и встретилась с ним там. Он приезжает на следующей неделе. Будет присматривать за Сержем, пока я буду в Лондоне.

* * *

Поль-Эмиль Седман и англичанка Жинетт Спанье были потрясающей парой. Он работал врачом, а она руководила модным домом «Бальман». Он говорил по-русски и играл в шахматы. Они с Сержем вели интеллектуальные разговоры на литературные и другие темы, в которых я не участвовала. Оба они обладали феноменальным чувством юмора и смешили нас до слез. Жили они в огромной квартире, если я ничего не путаю, на авеню Марсо. На их коктейли собирался весь английский театральный мир. Именно у них я познакомилась с сэром Лоренсом Оливье и сэром Джоном Гилгудом. Во время войны на них донесла их же консьержка, и им пришлось удирать через всю Францию на велосипедах. Маленькое черное платье Жинетт с каждым днем все больше напоминало тряпку. В один из последних дней войны Поль-Эмиль вдруг соскочил с велосипеда и сказал: «Все, приехали!» Жинетт решила, что он тронулся умом, но на самом деле он просто увидел в луже пустую пачку сигарет Craven A и понял, что здесь уже американцы.

* * *

Бедняжка Шарлотта! Сегодня ей сделали прививку от туберкулеза. Я воспользовалась случаем и попросила смерить Сержу давление. 120 на 80! Гениально! Чтобы отпраздновать хорошую весть, он накупил кровяной колбасы, бекона и свиных отбивных. Сейчас он уехал кататься на велосипеде. Дети спят. Серж выглядит намного лучше и меньше нервничает, в том числе когда я за рулем. В воскресенье здесь будет праздник, и Сержа пригласили вручать призы. Наверное, будет весело.

Мне надо съездить в Локмине, купить статуэтку негритенка. Он видел в витрине галантерейной лавки рекламу игрушечной одежды, и ему понравились кукольные штанишки.

Кейт и Шарлотта смотрят по телевизору какой-то дурацкий фильм с Грейс Келли. Подумать только, сколько снято плохих фильмов! Но даже хорошие фильмы – это не главное в жизни. Главное – быть с теми, кого ты любишь, и никогда с ними не разлучаться. Это единственная вещь на свете, которой стоит дорожить.

Суббота

Пикник под проливным дождем. Серж и мадам Ремонд все утро о чем-то шушукались. Я уж заподозрила, что они готовят какой-то розыгрыш. Мы взяли с собой крутые яйца, сидр и даже кофе в бутылках из-под кока-колы. И что же? Полил дождь! Он все шел и шел, и было непонятно, когда он кончится. Мы сидели посреди поля, раскинув над Шарлоттой красный зонт.

Понедельник

Вчера последовало продолжение истории. Серж углядел в витрине статуэтку негритенка. Он зашел в лавку и предложил за него хозяину 50 франков. Но тот – старик-бретонец – сказал, что статуэтка не продается, потому что она принадлежит его семейству уже 60 лет. Дети и взрослые восхищаются им в витрине и покупают кукольные штанишки. Таких статуэток больше не делают, добавил он. Я испытала настоящую гордость за этого старика, который не пожелал продать богатому парижанину семейную реликвию. Я спросила, нельзя ли написать на фабрику в Бельгии и заказать статуэтку у них, но он ответил: «Нет, нельзя. Они их уже давно не выпускают. У меня она сохранилась только потому, что эта лавка существует уже семьдесят лет». Все ценники в лавке написаны от руки чернилами, и сама она выглядит так, словно на дворе времена Диккенса. Но Серж завелся. Ему захотелось во что бы то ни стало заполучить статуэтку. «Тысяча франков!» – объявил он. Эх, надо было видеть лицо старика-бретонца. «Старых?» – пробормотал он. «Нет, новых».

У старикана дернулась щека. Серж взял лист бумаги и написал две цифры: сумму в старых и в новых франках. Старик и его помощник, который все это время сидел в глубине лавки, разбирая счета, не сводили с него глаз. А из витрины на них смотрел негритенок.