Метель прекратилась лишь к утру. В палисаднике дома Емельянова до самых окон выросли мягкие сугробы. Однако серое набрякшее небо грозило вот-вот вновь посыпать снегом. В голых ветвях кустов чирикали взъерошенные воробьи. Красногрудый снегирь сидел на ветке рябины, время от времени важно поклёвывая схваченные морозом ягоды.

– Нет, вы взгляньте на него – сущий енарал! – восхитилась Флёна, глядя на снегиря в окно. – Рябину клюёт – и прямо одолженье всему обществу делает! И до чего ж эта птица о себе воображает – сил нет!

– Ты лучше сор выгребай! – посоветовала запыхавшаяся Анна, бросая в лохань измятые, перепачканные скатерти и салфетки. – Вон – одной стирки на полдня набралось, а ещё и посуда не домыта! А обещали вернуть в трактир до обеда! И комнаты вычистить надо до блеска, а то в другой раз господин Емельянов ещё и не пустит!

Хлопнула дверь в прихожей, вошла Варя, на ходу снимая бурнус. Её розовое с мороза лицо было усталым, но радостным.

– Ох, а вы начали уже? Что ж без меня-то?

– Да будем мы дожидаться! – отмахнулась Флёна. – Ну, что там Прасковья Силантьевна, хорошо ль позицировала? В холст поместилась ли целиком-то, аль только главными частями?

– Да ну тебя… «Позицировала»… – с улыбкой отмахнулась Варя. – Слава богу, я свет схватить успела! А то покуда добудились модель-то мою, да нарядили, да усадили, да велели личность кислую не строить… Беда с этим купечеством! Портрет хотят красивый, чтоб не хуже фрейлины дворцовой – а сами сидят на стуле да бублик кушают или голову чешут… Сейчас я вам помогу! Флёнушка, тебе ведь давно пора в мастерской-то быть! Марья Спиридоновна рассердится!

– Да знает она, сама сюда послала… – Флёна с новыми силами схватилась за метлу.

Варя, пристроив на столе свой саквояжик, взяла ведро с грязной водой и поволокла его вон из квартиры. Работа закипела. Девушки азартно наводили порядок – и ни одна из них не заметила подкатившего к дому извозчика и не обратила внимания на выскочившую из саней фигуру в длинной кавалерийской шинели. Вскоре на лестнице застучали быстрые шаги, хлопнула дверь.

– Здравствуйте! Извините, что без доклада, но ведь здесь всё нараспашку! – раздался из прихожей молодой мужской голос. Услышав его, Варя тихо ахнула. Грязная тряпка, выпав из её рук, шлёпнулась в ведро. Флёна с изумлением взглянула на подругу, открыла было рот, – но в это время в комнату, держа в руках шинель, вошёл Сергей Тоневицкий. Флёна и Анна, переглянувшись, поклонились, но гость лишь мельком взглянул на них.

– Варенька… – негромко сказал он, стоя у порога.

– Здравствуйте, Сергей Станиславович, – тихо отозвалась та. – Что ж вы… что ж вы спозаранок-то?

– Ты меня не ждала? Я думал, право, что обрадуешься!

– Я… Господь с вами, я рада…

– Не похоже. Впрочем, я на минуту. Хотел лишь повидать тебя, но… ты, кажется, занята, и я некстати? – отрывисто спросил Тоневицкий.

– Флёна, идём отсюда, живо… – чуть слышно скомандовала Анна, и обе девушки юркнули в прихожую. Испуганно проводив их глазами, Варя повернулась к нежданному гостю. Но Тоневицкий больше не смотрел на неё. Он с напускным интересом осматривал большую залу: тяжёлые бархатные занавеси, штофные обои с тиснёным рисунком, стол из полированного красного дерева.

– Недурно… Право, недурно, не врал Колька! Отчего же ты убираешь здесь сама? Или так уж дорога в Москве прислуга?

– Какая же у меня прислуга, Сергей Станиславович? – растерянно спросила Варя. Тоневицкий обернулся к ней с усмешкой:

– Помилуй, к таким квартирам просто полагается горничная! Неужто твой… друг тебе этого не объяснил? И тебе, бедняжке, приходится самой выносить помои за своими гостями? Однако, по-ло-же-ни-е!

– Сергей Станиславович, да о чём вы? Какой друг? Вы… что вы говорите-то такое? – растерянность от неожиданной встречи понемногу начала проходить, и Варя нахмурилась. – Отчего вы так со мной говорите? Я вам и повода никакого…

– Никакого повода?! – взорвался Тоневицкий, резко обернувшись к ней, и Варя невольно отпрянула. – Никакого повода?! А я, дурак, ещё не хотел верить…

Закончить фразу молодой князь не успел. В соседней спальне что-то заскрипело, ухнуло, ударилось о стену. Скрипнула дверь, – и взглядам Вари и Тоневицкого предстали два встрёпанных субъекта с помятыми и небритыми физиономиями.

– До-оброе утро… тьфу… Варенька… Варвара Трофимовна… Чёр-р-рт, да вы не одни?!.

– Не одна, как видите, Андрей Петрович. – Варя отвернулась к окну. В её голосе прозвучала резкая горечь – такая непривычная для её друзей, что едва проснувшиеся студенты озадаченно переглянулись.

– Так мы пойдём, пожалуй?.. – осторожно спросил Петя Чепурин, поглядывая на Тоневицкого. Но тот, не слыша его, в упор смотрел на Варю.

– Который же из этих… м-м… господ – твой предмет? Не оба же сразу?

Лицо Вари застыло. Некоторое время она стояла молча, с трудом переводя дыхание, словно от приступа острой боли. Затем негромко сказала:

– Напрасно вы пришли, Сергей Станиславович. Позвольте, мне здесь уборку кончить надо. А вы ступайте с богом.

– Признаться, с удовольствием, – с неприкрытой брезгливостью в голосе выговорил Сергей и, повернувшись, вышел вон. Сквозняк дёрнул занавеску, шевельнул рыжие завитки у висков Вари. Девушка коротко вздохнула. Как заколдованная, вытащила из ведра тряпку, отжала её и принялась тереть стол. С полированной столешницы на пол побежали грязные капли, но Варя не замечала их.

В комнату вбежали подруги.

– Варька! Что стряслось-то? – всплеснула руками Флёна. – Кто этот господин тебе будет? Богородица всеблагая, да на тебе лица нету! Да зачем же ты, дура, полированный стол мокрой тряпкой портишь? А вы тут с какого боку встали?! – накинулась она на растерянных студентов. – Ну-ка, живо, извольте объясниться, что тут без нас сделалось? Почему Варвара плачет? Чего натворили с похмелья-то?!

– Неправда, Флёнушка, я не плачу, – с усилием сглотнув, выговорила Варя. Лицо её по-прежнему было бледным, на нём застыла гримаса боли, но она силилась улыбнуться друзьям дрожащими губами. – И в мыслях не было… Что ж… Коли он так про меня думает… коли ничего другого даже в голову ему не пришло… Значит, так тому и быть.

– Кто вам этот человек, Варвара Трофимовна? – вдруг резко, почти грубо спросил Андрей, делая шаг к Варе и решительно отстраняя опешившую Флёну. – Он что-то значит в вашей судьбе? Отчего он так говорил с вами и в чём вас заподозрил? Кто бы он ни был, он не имел права…

– Ничего, Андрей Петрович, ничего… В голову не берите, – шёпотом сказала Варя. – Коли проснулись – так и ступайте себе, нам ещё уборку заканчивать…

– Да уж какая тебе уборка теперь! – сурово заметила Флёна. – Иди-ка ты, голуба, к себе да отдыхай, а мы уж потихоньку сами дошкрябаем полы-то. Анна, проводи-ка ты её, а то, не ровён час, в омморок шлёпнется на лестнице.