На всякий случай Астахов понизил голос. Он явно ощущал незримое присутствие за стенкой мегеры-жены, которая, видимо, была очень строгих правил относительно даже намеков на связи своего мужа с кем-либо из других представительниц женского пола.

– У Татьяны похищена крупная сумма денег, – выдвинула последнее обвинение Лариса.

– Крупная? Сколько? – вытаращил глаза Филипп Викторович.

– Около ста тысяч…

– Долларов?! – ахнул Астахов.

– Нет, рублей, но согласитесь, что это тоже деньги.

– Конечно, конечно, – тут же закивал головой замдиректора. – Но… Мы же умные люди. Зачем мне сто тысяч? Нет, конечно, это деньги… Многие работают за них целый год, некоторые даже два или три… – тут же поправился он. – Но все-таки…

Астахов пошарил глазами по комнате, выискивая что-то, что оправдывало бы его и говорило о том, что сто тысяч рублей для такого человека – не повод для убийства.

Лариса тут же внутренне согласилась с ним – Астахов жил богато и явно не нуждался. Котова не была, разумеется, в курсе бюджета фирмы Астахова, но вполне логично было предположить, что он получает там не меньше двадцати тысяч рублей в месяц, а может быть, даже и больше.

– Нет, так дело не пойдет, – вдруг решительно заявил Астахов. – Я вынужден буду нанять адвоката и подать иск с обвинением в клевете на ваше имя. Вы мне лично очень симпатичны, но, по-моему, вы перебарщиваете. Так можно любого из нашей фирмы обвинить. Я вам скажу откровенно, да я, помнится, и раньше вам говорил – Татьяну Прошакову не очень-то любили, многих она раздражала по тем или иным причинам, и мотивы в виде психологических комплексов, как вы, так сказать, выразились, были у всех. Почему вы привязались именно ко мне? Потому что я такой общительный и отзывчивый? Идите к нашему директору, Сергею Аркадьевичу, и обвиняйте его! Он, между прочим, несколько раз говорил мне, что Прошакову нужно уволить, что она разлагает в коллективе дисциплину и прочее. Просто он ничего не смыслит в творческом процессе, сухарь, знаете ли… Почему вы к нему не идете? Почему вы обвиняете старого, доброго Филиппа Викторовича?

Речь Астахова становилась все более эмоциональной и даже истеричной, тембр голоса переходил от тенора к лирическому тенору, а порой взвизгивал даже фальцетными нотами.

– Так, Филипп, ты закончил там? – послышался строгий голос жены из-за двери. – Ты мне нужен!

Астахов встрепенулся, быстро снял очки, протер их и снова водрузил на переносицу.

– Да-да, Людочка, еще одну минуточку, – крикнул он, после чего снова обратился к Ларисе, но уже спокойнее: – Видите, у меня еще и дома проблемы начнутся.

– По-моему, они у вас и так есть, – заметила Лариса. – Кстати, характер вашей супруги чем-то напоминает, по описанию, характер Татьяны. Только у той муж был не такой покладистый, как вы.

– И что же, поэтому… Вы поэтому, так сказать, решили, что я мог убить ее? – ошеломленно проговорил Астахов. – Чтобы как бы отыграться на ней за жену? Но для этого же нужно по меньшей мере обращать на себя внимание психиатров… А я, смею вас заверить, на учете ни у кого из них не состою, можете, так сказать, проверить… Вы вообще серьезно все это?

– Что касается внимания психиатров, то тут вы не совсем правы, – возразила Лариса. – Поверьте моему опыту, человек может быть с виду абсолютно нормальным, но при этом в глубинах его сознания творится такое… Нет, я не утверждаю, что это относится к вам, уже не утверждаю. И вообще спешу вас обрадовать – я оставляю вас в покое. А то боюсь, что проблем с женой у вас действительно прибавится.

Астахов посидел в задумчивости несколько секунд, а потом неожиданно сказал:

– Вы знаете, я мог бы рассказать вам целую сагу об отношениях со своей женой, но, конечно, не стану этого делать. Единственное, в чем могу вас уверить, – у меня никогда не возникало на этой почве психических проблем. И зла годами на нее я не копил. Более того, в первую очередь я в этой ситуации виню себя. Поверьте, я говорю с вами откровенно. На эту тему я вообще никогда ни с кем так не говорил.

– Так, Филипп, мне долго ждать? – Голос жены за стенкой стал совсем недовольным, и Лариса поспешила оставить Филиппа Викторовича в покое. Вернее, относительном покое, но это уже были не ее заботы.

Заботило же ее по-прежнему самое главное – кто убил Татьяну Прошакову? По словам Маши, они с подругой никому не говорили о своем «гениальном» плане. Правда, могла проговориться и сама Татьяна, но об этом теперь, увы, никто и никогда уже не узнает.

Предположение, что она поделилась планами с Филиппом Викторовичем, себя не оправдало. Кто же остается? Да так получается, что никого!

«Хорошо, хорошо, – успокаивала себя Лариса по дороге домой. – Попробуем зайти с другой стороны. У кого были мотивы? И какие? Главный мотив, конечно же, деньги. Те самые, которые она взяла у Виктора. Но об этом тоже никто не знал! Сам Виктор-то узнал не так давно. Знала опять же только Маша. Но у Маши железное алиби на время смерти. А если предположить, что у нее был сообщник? Какой-нибудь любовник, например, о котором никто не знал. В принципе такое возможно. Но зачем бы тогда она стала просить его убить Татьяну в собственной квартире? Ведь тело можно было бы сто раз увезти и скинуть где-нибудь в лесу, а потом никто бы и не доказал, что Татьяна скрывалась у Маши! Нет, девчонку, видно, тоже придется сбросить со счетов.

Так, а если дело тут вообще не в деньгах? А в чем? Кому и чем могла помешать эта Татьяна? Что она делала плохого помимо того, что отравляла жизнь мужу и окружающим? Отравляла жизнь… Алле Суровикиной, у которой вроде бы алиби…

Но мотивы есть. Виктор, конечно, может заявлять, что Алла до того момента, как он вышел из СИЗО, не являлась его любовницей и вообще была просто сотрудницей его фирмы. Но это все вилами на воде писано. А что, если… Мысль была невероятной и раньше не приходила Ларисе в голову. Что, если Виктор и Алла сговорились устранить Татьяну? Задумали этот грандиозный план? В самом деле, получается, что у Виктора железное алиби – трудно найти для этого более подходящее место, чем СИЗО, а на Аллу вообще невозможно подумать, потому что она всегда в тени.

Можно просто развестись, конечно, если очень надоело, и сойтись с другой женщиной. Но… Татьяна в случае официальной процедуры развода претендовала бы на часть квартиры, а может быть, и на часть строящегося коттеджа – о нем Лариса узнала от Романа, которому, в свою очередь, во время бесед «адвокат – подзащитный» сообщил сам Прошаков. Следовательно, мотив избавиться от Татьяны все же был. Но многое не сходится! Очень многое не сходится. Череда непонятных вещей – подброшенная блузка, сережка… Кстати, сережку подбросила сама Татьяна, вроде бы это не вызывает сомнений.

Так, так… Нужно успокоиться».

Лариса сбавила скорость и потерла заболевшие виски. Нужно сосредоточиться и подумать, а то что-то воображение разыгралось. Так можно бог знает до чего додуматься. Лучше всего побыть в одиночестве и еще раз, уже, похоже, окончательно все взвесить.