стало не по себе. Вместо того чтобы кусать и рвать когтями, он выпрыгнул в первую комнату, а затем через полуоткрытую входную дверь наружу. Постепенно люди стали выбираться из кучи. И когда помещение снова осветилось, неподдельное веселье охватило участников приключения, которое могло закончиться трагически.

Возвращение в район алмазных россыпей

Достигнув Бракфонтейна, я направился в Липокану, но не юго-западным путем через Буиспорт, а южным. При этом, взяв направление на ферму Лоувфонтейн, я пересек саванну с севера на юг. Я заметил, что речушка Морупа за Буиспортом пересыхает и только при сильных дождях прокладывает себе путь в Марико через заросли травы. В долине этой реки, поблизости от фермы Лоувфонтейн несколько лет назад произошло приключение, о котором я расскажу здесь, потому что оно необычно и потому что героем его был знаменитый охотник Ян ван Вилыон.

В 1858 году ван Вилыон со старшим сыном и с голландцем по имени Энгельбрехт предпринял путешествие в саванну. Они покинули место, где расположен сейчас Лоувфонтейн, и собирались пересечь долину реки Морупа в нижнем ее течении. Охотники ехали впереди, так как фургоны двигались очень медленно.

Внезапно перед ними показалось стадо антилоп пала. Ван Вильюн решил испытать свое охотничье счастье и, оставив спутников, углубился в заросли. Острожно приблизившись к животным на расстояние ста пятидесяти шагов, он убедился, что может взять на мушку чудесного самца.

Когда он прицеливался, ему показалось, что слева мелькнула какая-то тень. Он обернулся; тут же на него прыгнул лев и стал рвать его зубами. До сих пор на его лице виднеются глубокие шрамы. Прыжок могучего зверя свалил охотника наземь, но лев тут же отпустил его и принялся рассматривать то распростертого на траве человека, то лошадь, которая давно привыкла к четвероногим разбойникам и спокойно стояла рядом. В результате падения Вильюна порвалась подпруга, и седло висело теперь на задних ногах лошади.

Внимательно оглядев коня и всадника, лев попытался схватить охотника за грудь, чтобы унести, но Вильюн успел прикрыть грудь правой рукой, а левой уцепился за ухо зверя. Тогда хищник впился ему в руку и в грудь. В этот решающий момент жизнь охотнику спасла его лошадь. Желая, очевидно, избавиться от седла, она стала биться так, что оно поднялось в воздух, а подпряжники, столкнувшись, зазвенели. Лев бросил охотника и уставился на лошадь. Она стала биться сильнее, так что лопнул подхвостник и седло полетело в охотника и льва. Этого оказалось слишком много даже для бывалого разбойника. Он сделал несколько прыжков в сторону и, остановившись метрах в десяти, стал наблюдать. Вильюн тут же поднялся и схватил лежавшее рядом ружье. Однако, прицеливаясь, он почувствовал острую боль во рту. Охотник подумал, что лев прокусил ему челюсть; опасаясь, что выстрел причинит ему при отдаче такую же рану, как укус льва, он решил прибегнуть к оружию только при самой крайней необходимости. К счастью, спускавшиеся с ближайшей возвышенности бахурутсе громкими криками спугнули льва. Вскоре спутники Вильюна с удивлением увидели залитого кровью товарища.

Раны в груди и на руке заставили охотника целых двадцать шесть дней пролежать в постели. Лев же в ту ночь убил пастуха, жившего в близлежащем селении. Большая толпа бахурутсе уже на следующее утро устроила облаву, разыскала и застрелила хищника.

Через Капскую колонию к побережью

Этнографическая и естественнонаучная коллекции, собранные мной за время трех путешествий по Южной Африке, составляют 30 900 предметов. Из них 12 500 были представлены на выставке в Вене, с мая по октябрь 1880 г. В первой коллекции — 1300 предметов, собранных среди бушменов, готтентотов, финго, гайка[51], галека, пондо, зулусов, южных[52] и северных, матабеле, басуто, бечуанов, батлапингов, баролонгов, бангвакетсе, макоси[53], манупи, бахурутсе, бакхатла, баквена, восточных и западных баман-гвато, южных и северных макалака, машона, мананса, матонга, масупиа, марутсе, мабунда, манкоэ. Кроме того, в ней имеется несколько вещей, приобретенных у жителей. островов св. Елены и Мадейра, а также образцы продукции промыслов колонистов. Естественнонаучная коллекция содержит шкуры, предназначенные для набивки чучел, и 41 череп. Чтобы можно было набить чучела животных, я производил на их трупах необходимые измерения. В ту же. коллекцию входят 14 мелких животных, сохраняемых в спирту. Кроме того, в ней имеется 71 шкура, не предназначенная для набивки чучел, 62 анатомических препарата, 10 экспонатов патологического характера, 134 пары рогов газелей, антилоп, буйволов и т. д.

Я собственноручно изготовил 271 птичье чучело. Кроме того, я приобрел 62 чучела у Брэдшоу и еще 69 выменял на слоновую кость у господина Уолша. Далее, 42 чучела были приобретены у мистера X. и 20 куплены у препаратора Южноафриканского музея в Капштадте[54].

Коллекция содержит 25 черепах (2 анатомических препарата), 256 ящериц (2 анатомических препарата), 87 змей (10 анатомических препаратов), 45 жаб, 69 рыб (4 анатомических препарата), 2256 образцов членистоногих.

Насекомых в 1872–1878 гг. было собрано свыше 18 тыс. Моллюсков — 782.

Из 1138 выставленных окаменелостей 60 я получил в подарок, остальные собрал сам. Кроме того, на выставке были показаны 1130 образцов высушенных морских водорослей, 364 — плодов и семян, а также разновидностей деревьев и т. д., 3328 высушенных растений в гербариях. Из минералов были выставлены 720 образцов.

После семилетней разлуки с родиной я не мог больше противиться желанию свидеться с близкими и друзьями в Европе. 5 августа 1879 года я простился с Южной Африкой и взошел на борт парохода «Джермен». Мои коллекции были отправлены в Европу отдельными партиями. Самую крупную — около 50 ящиков — я вез с собой.

В душе моей зреет решение при первой же возможности вернуться в Африку, чтобы подольше задержаться в интересных местах, которые я видел только мельком, и лучше с ними познакомиться. Кроме того, я хочу, основываясь на опыте, приобретенном за семь лет путешествий, заняться исследованиями в новых, районах Южной и Центральной Африки.

Подготовка к экспедиции

в Центральную Африку[55]

Мучила-Уумсинга! Эти два слова навеки запечатлелись в моем сердце!

Некогда добрый отец посеял в моем сердце семена «любви к природе». Дневники Ливингстона помогли им прорасти, благодетели, учителями именуемые, заботливо ухаживали за всходами. Вот почему сразу же после окончания университета я сменил берега Молдавы на южноафриканские степи, а стобашенную Прагу на палаточный городок Нью-Раш[56]. И вот в 1875 году я достиг своей цели— Замбези — и начал путешествие вверх по течению. В тот момент не