поздно с такой головной болью, будто накануне пила алкоголь. В квартире было пусто и тихо. Значит, Катя уехала на работу. Дверь у неё просто захлопывалась без ключа, так что я могла уйти в любой момент. Вот и хорошо, полежу еще немного… Но лежи, не лежи, а вставать надо.

События вчерашнего дня вспоминались, как страшный сон, но сейчас я хотя бы успокоилась. Да, в нашей компании завелся предатель. Да, он каким-то образом обвинил во всем меня. Но ведь Паша не верит? Не верит. И это главное. А все остальное переживем.

Потащилась в ванную. Отражение в зеркале не радовало, потому что веки припухли, глаза почти превратились в щелочки, а волосы свалялись. Ближайший час пыталась хоть как-то привести себя в порядок, и уже собиралась выходить из квартиры, когда дверь распахнулась, и на пороге появились те, кого не ожидала увидеть – Катька и Гена.

– О, проснулась, – обрадовалась подруга. – Я думала, до вечера не добудимся.

– А ты разве не на работе? – уставилась на неё.

– Отпросилась, есть дела поважнее. Как самочувствие? Приступ самобичевания прошел?

– Да, – улыбнулась я. – Спасибо, что приютила. Я домой поеду. Ген, Паша дома ночевал?

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Мы с Катей гуляли, потом тут сидели, ты даже не услышала, и вот в магазин сходили, купили еды.

– Понятно. Мне пора.

– Тань, ты позвони, как доберешься до дома, – напутствовала Катерина.

– Да, обязательно.

Позвонить? А мобильный так и лежит разряженный в сумочке. Паша там, наверное, с ума сходит. Вот только эта мысль пришла мне, когда уже ехала к дому. Ничего, сейчас быстренько поставлю телефон на зарядку и перезвоню ему сама, нам надо поговорить.

Двери в родную квартиру открывала с опаской. Прислушалась – тихо. Значит, Паша там, где и должен быть, на работе. Разулась, прошла в гостиную и сразу поняла: что-то не так. Но что? Огляделась по сторонам, затем заглянула в спальню… Точно, никакого намека на Пашины вещи. Значит, он был здесь – и ушел? Почему? Поверил, что это все-таки я передала документы Иванова конкурентам? Что случилось? Сердце будто перестало биться. Я кусала губы, пытаясь понять, что происходит. Достала телефон, поставила на зарядку, и тут же начали приходить сообщения. Двенадцать пропущенных вызовов, три сообщения. «Таня, ты где?». «Перезвони мне». «Таня?» Последний вызов был два часа назад. С ума сойти! Схватилась за голову. Набирать Пашин номер было страшно, но нужно. Нажала на вызов, полетели гудки. Никто не ответил. Злится? Занят?

Прошлась по дому, посидела немного и снова набрала Пашу. На этот раз вызов сбросили. Значит, занят. Ничего, освободится, и сам перезвонит. А главное, объяснит, что означает его бегство из квартиры. Вот только ожидание оказалось худшим вариантом на свете. Я металась по комнатам, не расставаясь с телефоном, а потом собралась и поехала в офис. Да, не лучшее место для разговора, но Паша не торопился мне перезванивать.

На посту, как всегда, дежурила Инна.

– Здравствуй, – кивнула я.

– Привет. А Павел Константинович не принимает, – бодро заявила она.

– Может, он сделает для меня исключение?

– Сказано было: «Никого, даже самого президента», – Инна развела руками. – Извини, терять работу не хочется. Он с утра не в духе.

– Паша! – крикнула я. – Может, ты меня впустишь?

Дверь кабинета все-таки отворилась, и Паша замер на пороге. И вот теперь я испугалась, таким он был бледнющим. За три года совместной работы ни разу не видела его в таком состоянии.

– Привет, – попыталась улыбнуться, но ничего не вышло, потому что было слишком страшно.

– Зачем пришла? – Павел прислонился плечом к створке двери и скрестил руки на груди.

– Ты не ответил на звонок, я решила зайти лично, – отвела взгляд.

– Я не ответил? Надо же. А я-то думал, у тебя украли телефон и звонят за выкупом.

– Паш, ну зачем ты так? – снова стало горько.

– А как, Таня? – уставился он на меня. – Как? Ты устроила вчера чуть ли не истерику, сбежала из офиса…

Он покосился на Инну, и та поняла все правильно.

– Я документы принесу, Павел Константинович, – пробормотала она и шмыгнула в дверь, оставив нас наедине.

– Так вот, – продолжил Паша. – Я, как идиот, прождал тебя до утра, звонил всем, кому мог дозвониться. А сегодня ты появляешься, как ни в чем не бывало, и спрашиваешь, что случилось? Да ничего не случилось, Таня, кроме того, что я чуть с ума не сошел.

– Прости, – шагнула к нему. – Я не хотела, чтобы ты волновался. Мне просто надо было побыть одной.

– Да? – Паша отступил назад. – А написать смс нельзя было?

– У меня разрядился телефон.

– А может, ты просто его отключила?

– Да нет же, Паш. Я ночевала у Кати. У неё нет такого зарядного, совсем другая модель, и…

– Хватит оправдываться, – перебил он меня. – Если ты не хочешь продолжать со мной отношения, так и скажи. Я – взрослый мальчик, устраивать сцен не стану. Только не надо лгать.

– Паша, я тебе никогда не лгала, – вчерашняя обида снова подняла голову. – И если бы не хотела с тобой встречаться, то и не стала бы. Как ты не понимаешь? Или, может, это ты больше не хочешь быть со мной?

– Знаешь, что? Пока что у меня хватает рабочих проблем. Давай поговорим, когда они закончатся. Наслаждайся отпуском. Пока.

И закрыл дверь перед моим носом, а я осталась в приемной, чувствуя себя так, будто на голову вылили ушат грязи.

Поначалу хотела стучать в двери, заставить открыть и высказать все, что о нем думаю, в лицо, но потом поняла, что это бесполезно. Сейчас у нас разговор не сложится. И я не была уверена, что потом это изменится. Из-за документов между нами будто пролегла трещина. Я очень хотела её преодолеть, но пока не знала, как. А трещина росла, росла. Очевидно, что Паша теперь мне не доверяет, и это больно ранило. Но, может, действительно требуется время? Я развернулась и пошла прочь.

Поехала домой, долго лежала и смотрела в потолок, когда раздался звонок в двери. Паша! Слетела с кровати и помчалась открывать, вот только вместо Пашки на пороге нашлась Катя.

– Привет, – помахала она рукой. – Извини, что не предупредила, просто была в твоем районе и решила зайти. Пустишь?

– А? – вдруг осознала, что перекрываю дверь. – Да, конечно, проходи, я поставлю чай.

– А я пироженки принесла. Хочешь пирожное?

– Не откажусь.

Сладкое – лучшее спасение от женских бед, и если от одной мысли о еде начинало мутить, то как раз пироженку я бы съела. Катя бодро накрыла