Тем не менее, сидя напротив Кайла за столом, Уилл Джеймс, чье лицо было слишком бледным в неумолимом кухонном свете, теперь выкладывал ему свои отталкивающие тайны. При этом Уилл постоянно глядел в одну и ту же точку в центре кухни, как будто там перед ним с каждым новым словом разворачивалось прошлое. И, несмотря на всю свою отстраненность от описываемых событий, несмотря на то, что от рассказов Уилла Кайл испытывал чесотку, как будто по его коже ползали мелкие насекомые, он время от времени (или то и дело) напоминал себе о том, что Уилл тоже играл в футбол в этом дворе, тоже помогал своему отцу убирать снег с подъездной аллеи, тоже гонял на велике по Парментер-роуд и тоже, скорее всего, ожидал визитов пикапа с мороженым, пусть даже и по совершенно иной причине.

Так что Кайл сидел и выслушивал рассказы про Уилла Джеймса, Брайана Шнелля и голые груди младшей сестры Брайана по имени Дори, про апельсиновые поплавки, драки в ресторанах и про эту самую книгу. Про эту книгу, будь она трижды проклята. Солидный том выглядел так безвредно на кухонном столе, его истертый переплет казался тусклым под верхним светом, а темно-красная кожа — анемичной, лишенной почти всей своей краски, такой же бледной, что и сам Уилл.

Но Кайлу не хотелось снова касаться этого тома. С каждым словом, которое произносил Уилл, присутствие книги на кухне становилось все более зловещим. Кайл от всего сердца желал никогда не видеть этой книги, никогда ее не касаться. Кроме того, хотя в глубине души он знал, что потом станет притворяться, будто даже об этом не думал, в голове у него то и дело мелькала мысль о том, что он реально чувствует зловредные эманации, идущие от этих страниц.

«Темные дары». Название было более чем подходящим — это уж точно.

— …А после этого стало еще хуже, — продолжал Уилл. Кислое выражение скривило его лицо, и он с таким видом поднял взгляд на Кайла, как будто напрочь забыл, что он в комнате не один, как будто он уже очень смутно себе представлял, кем именно был его исповедник. — Пошла игра по-крупному. То есть, только попытайся себе представить. Всего на один момент попробуй представить себе, что ты был тем самым парнем с нездоровой навязчивой идеей, которая в конечном итоге дала свой плод. — Уилл невесело рассмеялся. — Гнилой, горький плод.

Через открытые окна до Кайла донесся рев мотора проезжающей по улице машины. Он заколебался, надеясь, что не услышит, как эта машина останавливается надеясь, что его родители не решили пораньше вернуться домой. Но машина проехала мимо, и рев мотора вскоре затих. Остался лишь звук часов с цветочным узором, тикающих на кухне, да их с Уиллом напряженное дыхание.

— А почему именно вы? — с сомнением спросил Кайл. — Ну да, эта книга очень редкая. Вы с вашим другом были моего возраста, когда ее нашли. Просто сложно себе представить, что нечто, не сработавшее для других людей, вдруг сработает для…

— Откуда ты знаешь? — негромко перебил его Уилл.

Хмуро сдвинув брови, Кайл внимательно изучил этого мужчину в джинсах и фуфайке «Ред Соке». Ему вдруг почудилось, что в лице Уилла он явственно увидел того подростка, которым тот был когда-то.

— Откуда я знаю что?

— Откуда ты знаешь, что эта книга не сработала для других людей? Насколько нам известно, всего лишь за пару последних столетий могли существовать сотни или даже тысячи настоящих магов. Что заставляет тебя думать, что весь мир бы об этом узнал? Крупное научное открытие — это и впрямь дело всеобщего ликования, шумного празднования. Как раз этого ты и не понимаешь, Кайл. Магия не такова. Как только ты ее вкусил… она превращается в тайну. Магию можно смаковать, держать при себе и лелеять, но ею нельзя делиться. Магия — дело темное и эгоистичное.

Глаза Уилла были так дьявольски далеко, что Кайл в этот момент боялся заговорить, боялся нарушить связь Уилла с теми фрагментами темных времен его прошлого.

— После того дня в «Хербисе» — так называлась мороженицат — между мной и Брайаном образовались узы, совершенно непохожие на все, что я испытывал прежде. Собственно говоря, я и с тех пор ничего похожего не испытывал. — Тут Уилл хмыкнул. — Как же чертовски это печально! Так или иначе, даже несмотря на то, что у нас была эта тайна, такая дьявольски общая для нас вещь, все то время, которое мы проводили вместе, заучивая заклинания и тому подобное, мы в той же мере старались друг друга превзойти, в какой и преуспеть в магии.

«В магии, — подумал Кайл. — Он так произносит это слово, как будто это сущая ерунда».

Долгие секунды протикали на часах, а Уилл казался потерянным в своем прошлом или в той боли, которая теперь его изводила. Кайл уже давным-давно достиг той точки, когда он больше не знал, чему верить. Магия была сущей чепухой, но откуда в таком случае взялась книга? И записка. А ни в той, ни в другой ничего обыденного не было.

Долгое время спустя Кайл все-таки заговорил.

— Итак… итак, что же случилось? Я хочу сказать, из того, что вы мне рассказали, чертовски очевидно то, что через какое-то время вы с этим самым Брайаном раздружились. Вы перестали… престали баловаться все этой дьявольщиной?

На столе стояли две стеклянные бутылки с шипучкой из корнеплодов. Таковы были представления Кайла о гостеприимстве. И теперь Уилл так стремительно опорожнил свою бутылку, что ему пришлось вытирать пену с губ. Кайл лишь немного отхлебнул, а бутылка стояла между ними, словно побуждая его выпить еще. Но он уже слишком потерялся в увлекательном рассказе Уилла, во всех возможностях.

Уилл указал на бутылку.

— Ты еще будешь?

— Угощайтесь.

Сделав длинный глоток, Уилл наконец-то снова взглянул на Кайла.

— Случилось кое-что… и это нас напугало. Меня напугало. Но дело было не только в испуге… — Он сузил глаза. — Ты строишь из себя крутого парня, Кайл, но ты не дурак. Я наверняка это знаю. Ты считаешь себя хорошим парнем?

Такой причудливый поворот разговора заставил Кайла перевести дух. Он вздрогнул, немного подумал, а затем пожал плечами.

— Ну да. Разве большинство парней себя такими не считают?

— Мне бы хотелось так думать, — отозвался Уилл. — Я тогда тоже считал себя таким считал. Думал о себе как о хорошем парне. Сидел высоко на белом коне. Думаю в жизни каждого человека приходит время, когда его с этого коня сшибают. — Тут взгляд Уилла стал рассеянным, а затем его глаза опять ускользнули в сторону. Было очевидно, что на сей раз отвлечься Уилла заставило вовсе не очередное воспоминание. Когда Уилл снова заговорил, смотреть на Кайла ему не хотелось. — Я сделал кое-что очень дерьмовое, Кайл. Вернее, мы. Мы с Брайаном. Себе я никогда этого не забуду — и ему тоже никогда не прощу. Но я должен был продолжать жить. Должен был найти такое место, где я смог бы счесть все это выученным уроком и попытаться напомнить себе, почему я вообще с самого начала считал себя хорошим парнем.

Уилл быстро глотнул шипучки, а затем прижал холодную бутылку к щеке. Вскоре он негромко рассмеялся, и на сей раз в его смехе прозвучала малая толика подлинного веселья. Глаза Уилла слегка заблестели.