– Папа, ну откуда я возьму тетрадь? – спросила Лиза.

– Сшей из обоев. Но чтоб тетрадь была…

– Тетрадь-то будет. Но он же не достанет до педалей! – смерив Юру взглядом, с сожалением сказала Лиза.

– А русская смекалка зачем? – спросил Константин Янович.

И он рассказал, что летчики-коротышки, у которых ноги не доставали до педалей, давно научились делать нехитрое приспособление – толстые деревянные накладки на обувь. И блестяще управляли самолетом.

Работы у инструкторов в авиашколе было, прямо скажем, не очень много, потому что опытных, отвоевавших на германской войне пилотов насчитывалось в эскадрилье в три раза больше, чем самолетов, способных летать, и готовить новых было просто бессмысленно. Шефы – французы, признанные асы, – приезжали, говорили речи, но новых «ньюпоров» французское правительство присылать не спешило.

Оставалось хулиганить в небе, закладывая «мертвые петли» и «бочки» на трещащих под напором воздуха старых машинах, в результате чего знаменитое кладбище «Авиатика» под Севастополем пополнялось свежими могилами…

Лоренц обрадовался возможности нового дела. До осени, поры занятий в гимназии, он обучит родственника летной науке. Парнишка толковый, а он проверит на нем новые методы подготовки.

Уже на следующее утро, несмотря на протесты Ольги Павловны, еще затемно Лоренц поднял Юру с постели. От поселка до школы бежали. Юра уже после первой версты стал хватать ртом воздух.

– Физическая форма – первейшее дело для летчика, – Дядя Костя перешел на шаг, давая племяннику отдышаться. – С завтрашнего дня сам будешь вставать на рассвете и час бегать. Поначалу легонько, с роздыхом.

– Будет исполнено! – почти по-военному четко и радостно сказал Юра.

В ангаре, освещенном через проемы в жести ярким июньским солнцем, стоял «скелет». Дядя так и сказал:

– Пойдем сначала к «скелету».

Это был скелет самолета. Без перкаля: одни лишь планки, рейки, стойки, растяжки, проволочные тяги, ведущие от кабины к хвостовой части, к рулям и в стороны, вдоль крыльев, к небольшим концевым подвижным крылышкам.

– Что держит самолет в воздухе? – спросил Константин Янович строго, словно буркнул: такая уж была у него наполеоновская манера разговаривать.

Юра ответил, что самолет поддерживает в воздухе подъемная сила крыла. Он вспомнил, что читал еще об «угле атаки». Не умея объяснить словами, Юра продемонстрировал это ладонями. Капитан удовлетворенно хмыкнул:

– Молодец. А это что такое у самолета? – указал он на заднюю часть «скелета».

– Хвост.

– Хвост у курицы. А это – хвостовое оперение. Если уж тебе больше нравится называть это хвостом, называй «хвост Пенно». Потому что был такой французский строитель маленьких моделей-планеров, звали его Альфонс Пенно, и он установил, что без такого сравнительно далеко отстоящего от крыльев хвоста у летательного аппарата не будет продольной устойчивости. То есть он будет плохо управляем и лететь как бы волнами, вверх-вниз, если летчик вообще сумеет его удержать… Пенно построил сотни идеальных моделей и решил по лучшему образцу создать самолет. Он бы и создал. Но газовых моторов, на бензине, тогда еще не существовало, а паровой двигатель был слишком тяжел и громоздок. В отчаянии, что его самолет не летает, Пенно покончил с собой. Вот что такое страсть к полету, мой мальчик!

Юра почувствовал во всем теле дрожь. Он словно бы прикоснулся к какой-то тайной силе, живущей в человеке и подчиняющей себе его мечты.

– А теперь, Юра, смотри, – сказал «Наполеон», садясь в кабину скелета. – Я покажу тебе, как действуют и для чего они служат, – рули высоты, рули поворота и другие всякие разные крылышки. Из совместного движения всех этих вещей и складывается маневр… Потом ты сам сядешь в кабину. И пока не будешь все знать назубок, я тебя в воздух не возьму.

…Едва забрезжил рассвет, Юра уже был на песчаном берегу, там, где речушка Кача впадает в море. Было холодно, кожа сразу покрылась пупырышками. Он побыстрее, желая согреться, бросился в воду и поплыл крупными саженками. Постепенно телу стало теплее. Вернувшись на берег, Юра увидел Лизу. Она сидела, сжав руками колени и положив на них подбородок, и дрожала от холода.

– Ты изменщик! – сказала она Юре. – Я думала, что ты меня разбудишь… Тут недалеко есть в воде необыкновенный камень, на рассвете он светится не розовым, а зеленым. Это волшебный камень. Идем, покажу!

– Давай вечером.

– Вечером он не светится, – огорченно сказала Лиза.

– Понимаешь, пока в ангаре никого нет, я хочу посидеть в кабине. Пойдем со мной.

– Не пойду, – обиженно сказала Лиза. – Я думала, мы будем друзьями.

– Будем, – сказал Юра совершенно искренне. – Я просто не знаю, как раньше жил, когда тебя не было. Честное слово.

– Правда? – Она заулыбалась.

– Правда.

– Смотри же! Ты должен думать обо мне. Так положено, раз мы дали клятву. Молодой человек всегда должен думать о своем предмете. Это же всем известно.

– Ты же моя сестра, а не предмет, – сказал Юра.

– Но ведь это же игра.

– Ну если игра… Я и так все равно о тебе часто думаю.

Юра и правда часто перед сном представлял себе, как он первый раз отправится в полет и кто будет провожать его. Пусть это будет Лиза. Потому что она умела шумно радоваться всему. И его успех будет ей конечно же, небезразличен.

– Ты думаешь, мне не хочется выучиться летать? – спросила девочка. – Но на аэродроме этого нельзя. Курсантами должны быть мужчины…

Они отправились к ангару. Увидев вновь скелет самолета, Юра обо всем забыл. Этот остов казался ему настоящей, летающей машиной. Стоило только запустить несуществующий мотор… Он сел в кресло пилота, на вид мягкое, обитое кожей, и почувствовал, что его ноги вполне дотягиваются до педалей, вернее, до одной длинной горизонтальной педали, чуть загнутой по краям, с привязанными к ней четырьмя тросиками передач.

У него достаточно длинные ноги! Он победно поглядел на Елизавету. На ее лице была смесь восхищения и зависти. Он нажал на правую часть педали, и руль поворота сзади – он ощутил это спиной! – повернул направо. Самолет, который в его воображении уже находился в полете, получив торможение в правой части хвоста, стал заваливаться направо… Он подчинялся ему!

Юра взглянул на приборную доску, которая была прямо перед ним. Он уже понял и без объяснений Константина Яновича, что слева на доске располагалось все, что имело отношение к мотору, а то, что справа – собственно к полету, к курсу машины. Он потрогал пальцами пульсатор – стеклянную колбочку, в которой при работающем двигателе должно было булькать масло. Манометры бензоподачи стояли на нуле, но своим воображением Юра постарался их оживить. Да, надо только нажать кнопку над амперметром и скомандовать: «Контакт!» Лиза провернет пропеллер, в цилиндры поступит горючая смесь, магнето подаст импульсы тока – искру, горючая смесь воспламенится… И вот уже счетчик оборотов газа показывает повышающиеся обороты, теперь газовым сектором он их добавляет… Воздушный пузырек в уровне кренометра пока еще стоит на середине, но скоро… И альтиметр на нуле… Но вот он уже выруливает на ровную площадку, перед ним бесконечно длинная взлетная полоса…