– Кто, по-твоему, убил Кору, Розамунд? – сдавленным голосомспросил Майкл. – И старика Ричарда?

Снова тот же взгляд прозрачных голубых глаз…

– Не говори глупости, дорогой. Тебе это известно так жехорошо, как и мне. Но лучше никогда не упоминать об этом. Так мы и поступим.

Со своего места у камина в библиотеке Эркюль Пуаро изучалсобравшуюся компанию.

Его взгляд задумчиво скользил по Сьюзен, сидящей прямо ивыглядевшей оживленной и энергичной, по ее мужу, поместившемуся рядом сотсутствующим видом и вертящему в пальцах обрывок веревки; по явно довольномусобой Джорджу Кроссфилду, бойко рассказывающему о карточных шулерах в атлантическихкруизах; Розамунд, которая машинально повторяла: «Как интересно!» – абсолютнонезаинтересованным голосом; по Майклу с его характерной «усталой» красотой; посдержанной и несколько отчужденной Элен; по Тимоти, удобно устроившемуся влучшем кресле, положив под спину лишнюю подушку; по Мод, крепкой, пышущейздоровьем и заботливо наблюдающей за мужем; и, наконец, по фигурке миссГилкрист в причудливой «шикарной» блузке. Пуаро догадывался, что она вскоревстанет, пробормочет извинения и поднимется в свою комнату, покинув семейноесобрание. Мисс Гилкрист знала свое место. Ее научила этому нелегкая жизнь.

Потягивая послеобеденный кофе, Эркюль Пуаро оглядывалприсутствующих из-под полуприкрытых век и давал оценку каждому из них.

Он хотел, чтобы они собрались здесь, и его желаниеисполнилось. Ну и что же ему с ними делать? Внезапно Пуаро почувствовалусталость, ему не хотелось продолжать расследование. Интересно, в чем причина?Не было ли это влиянием Элен Эбернети? Ощущавшееся в ней пассивное сопротивлениенеожиданно стало усиливаться. Неужели спокойная и вежливая Элен умудриласьзаразить его этим чувством? Он знал, что она избегала копаться в подробностяхсмерти Ричарда. Ей хотелось предать все забвению. Пуаро это не удивляло. Чемуон удивлялся, так это собственному стремлению согласиться с ней.

Пуаро понимал, что отчет мистера Энтуисла о членах семьи неоставлял желать лучшего. Он описал их подробно и проницательно. Пуаро хотелпроверить, совпадет ли его оценка с оценкой старого адвоката. Ему казалось, чтопри встрече с этими людьми его осенит проницательная идея – не о том, как икогда (над этими вопросами он не намеревался ломать голову – убийство быловозможным, и это все, что ему нужно знать), а насчет того, кто. Ибо ЭркюльПуаро обладал немалым жизненным опытом и верил, что, подобно человеку, который,имея дело с живописью, может распознать художника, ему удастся различитьопределенный тип преступника-любителя, который в случае необходимости можетпойти на убийство.

Но это оказалось не так легко.

Беда в том, что он мог представить почти каждого изприсутствующих в роли потенциального убийцы. Джордж мог бы убить, как этоделает загнанная в угол крыса. Сьюзен – спокойно и деловито, согласнонамеченному плану. Грегори – потому что он принадлежит к тем странным типам,которые буквально жаждут понести наказание. Майкл – так как он честолюбив иобладает свойственным убийцам тщеславием. Розамунд – потому что ее кругозорказался пугающе примитивным. Мод – так как мать может быть безжалостной, еслиречь идет о счастье ее ребенка, а к Тимоти она относилась как к ребенку. Дажемисс Гилкрист была способна замыслить и осуществить убийство, если бы это могловернуть ей «Иву» во всем блеске былой респектабельности.

А Элен? Пуаро не мог вообразить Элен совершающей убийство.Она была слишком цивилизованна – слишком далека от насилия. К тому же Элен и еемуж, несомненно, любили Ричарда Эбернети.

Пуаро потихоньку вздохнул. До правды не удастся добратьсяодним прыжком. Ему придется прибегнуть к более медленным и в то же время болеенадежным методам. Понадобится много разговоров, так как люди, как правило, раноили поздно выдают себя, независимо от того, говорят они правду или лгут…

Элен представила Пуаро, и ему пришлось преодолеватьнеизбежную досаду, вызванную присутствием незнакомого иностранца на семейномсборище. Он вовсю использовал глаза и уши, наблюдая и слушая – на виду у всех иу закрытых дверей, подмечая симпатии и антипатии, неосторожные слова, частопроизносимые при разделе имущества, ловко устраивая беседы наедине, прогулки потеррасе и делая про себя выводы. Пуаро говорил с мисс Гилкрист о былой славе еечайной, о правильном приготовлении бриошей и шоколадных эклеров, посещал с нейогород, обсуждая использование трав в кулинарии. Он провел долгие полчаса,слушая разглагольствования Тимоти о его здоровье и о пагубном воздействии нанего краски.

Краска? Пуаро нахмурился. Кто-то еще говорил о краске…Мистер Энтуисл?

Было немало разговоров о живописи – о Пьере Ланскене какхудожнике, о картинах Коры, восхищавших мисс Гилкрист и с презрениемотвергаемых Сьюзен. «Они похожи на почтовые открытки, – говорила она. – ТетяКора наверняка срисовывала их с открыток».

Это замечание расстроило мисс Гилкрист, которая резкозаявила, что «дорогая мисс Ланскене всегда писала с натуры».

– Уверена, что тетя попросту врала, – сказала Сьюзен Пуаро,когда мисс Гилкрист вышла из комнаты. – Фактически я это знаю, хотя не сталасообщать об этом и еще сильнее огорчать бедную старушку.

– А откуда вы знаете?

Пуаро наблюдал за твердыми, волевыми очертаниями подбородкаСьюзен.

«Она всегда уверена в себе, – подумал он. – Возможно,когда-нибудь она окажется чересчур уверенной…»

– Я расскажу вам, – ответила Сьюзен, – только не передавайтеэто мисс Гилкрист. На одном из пейзажей Полфлексана изображены бухта, маяк ипричал – все, что обычно рисуют с натуры любители. Но причал был взорван вовремя войны, а так как этюд тети Коры был сделан пару лет назад, его никак немогли рисовать с натуры, не так ли? А вот на открытках причал изображенпо-прежнему. Одна из таких открыток была в тетиной спальне. Очевидно, тетя Корасделала грубый набросок в Полфлексане и тайком закончила работу дома, пользуясьоткрыткой. Забавно, как иногда люди себя выдают!

– В самом деле забавно. – Воспользовавшись удобным случаем,Пуаро продолжил: – Вы не помните меня, мадам, зато я вас помню. Я вижу вас невпервые.

Сьюзен уставилась на него, и он энергично кивнул:

– Да-да, это так. Я сидел в автомобиле, закутанный шарфами,и увидел вас из окошка. Вы говорили с механиком в гараже. На меня вы необратили внимания – подумаешь, какой-то закутанный иностранец, сидящий вмашине. Но я вас заметил, так как вы молоды, хороши собой и стояли на солнце.Поэтому, приехав сюда, я подумал: «Tiens![30] Какое совпадение!»