Сьюзен не ответила, и мысленному взору Джорджа представилсяхудощавый, нервозный молодой человек с настороженным взглядом.

– А какую роль ты отведешь твоему… как его… Грегу? –осведомился он. – Надеюсь, он перестанет торговать порошками и пилюлями?

– Конечно. Позади дома будет лаборатория. Мы создадимсобственные формулы для кремов и других косметических препаратов.

Джордж с трудом сдержал усмешку. Ему хотелось сказать:«Выходит, малыш получит свою игрушку», но он промолчал. Джордж с удовольствиемподдразнил бы кузину, но он ощущал, что с чувствами Сьюзен к ее мужу следуетобходиться крайне осторожно. Они имели все признаки взрывчатого вещества. Как ив день похорон, Джордж снова подумал о Грегори. Этот парень какой-то странный.Внешне невзрачный, но что-то в нем приковывает внимание…

Джордж вновь посмотрел на спокойную и торжествующую Сьюзен.

– Из всей семьи ты одна – истинная Эбернети, – сказал он. –Жаль, что старый Ричард был предубежден против женского пола. Уверен, что, будьты парнем, он оставил бы тебе все деньжата.

– Пожалуй, – медленно произнесла Сьюзен и добавила послепаузы: – Правда, ему не нравился Грег…

– Вот как? – Джордж поднял брови. – Ну, всем свойственноошибаться. Как бы то ни было, теперь все идет хорошо – согласно плану…

Внезапно он осознал, что эти слова особенно применимы кСьюзен, и ему стало не по себе. Джордж не питал особого пристрастия кхладнокровным и деловитым женщинам.

– Между прочим, – осведомился он, дабы переменить тему, – тыполучила письмо от Элен? Насчет «Эндерби»?

– Да, сегодня утром. А ты?

– Тоже. Ну и что ты намерена делать?

– Мы с Грегом не возражали бы поехать туда через уик-энд –если это подойдет остальным. Кажется, Элен хочет собрать всех вместе.

– Иначе кому-то достанется более ценная мебель, чем другим?– ухмыльнулся Джордж.

Сьюзен рассмеялась:

– Полагаю, все вещи уже оценены. Но оценка имущества дляутверждения завещания всегда ниже его стоимости в открытой продаже. Кроме того,мне бы хотелось взять кое-что на память об основателе семейного благополучия.Думаю, было бы забавно поместить в этом доме парочку нелепых и очаровательныхобразчиков викторианской эпохи. Сейчас этот период входит в моду. Например, вгостиной стоял зеленый малахитовый столик. Вокруг него можно создать целуюцветовую гамму. Может, стоит прибавить игрушечных колибри и венок из восковыхцветов. Это будет создавать тон.

– Доверяю твоему суждению.

– Ты тоже приедешь туда?

– Конечно, хотя бы понаблюдать, что игра ведется честно.

Сьюзен снова засмеялась.

– На что поспорим, что там разразится грандиозный скандал?

– Розамунд, возможно, захочет твой малахитовый столик вкачестве театрального реквизита.

На сей раз Сьюзен нахмурилась.

– Ты недавно видел Розамунд?

– Я не видел Прекрасную Розамунд[29] с тех пор, как мы всевместе возвращались с похорон в вагоне третьего класса.

– А я видела ее один-два раза. Она… кажется довольностранной.

– В каком смысле? Пытается думать?

– Нет. Она кажется… ну, расстроенной.

– Из-за того, что унаследовала кучу денег и сможет поставитьужасающую пьесу, в которой Майкл в очередной раз будет выглядеть ослом?

– Постановка уже готовится, конечно, пьеса наверняка жуткая,но она может иметь успех. Майкл ведь неплохой актер. На сцене он недурносмотрится – не то что красивая, но бездарная Розамунд.

– Бедная Розамунд!

– В то же время она не так глупа, как кажется. ИногдаРозамунд обнаруживает немалую проницательность – подмечает такое, на что вродебы и не в состоянии обратить внимание. Это даже смущает…

– Совсем как наша тетя Кора.

– Пожалуй…

При упоминании о Коре Ланскене обоим стало не по себе.

После паузы Джордж осведомился нарочито беспечным тоном:

– Кстати, о Коре – как насчет ее компаньонки? Думаю, что-тонужно для нее сделать.

– Сделать? О чем ты?

– Ну, это в какой-то степени семейный долг – ведь Кора быланашей тетей, и мне пришло в голову, что этой женщине будет нелегко найти новоеместо.

– Тебе пришло в голову? Любопытно.

– Люди дрожат за собственную шкуру. Конечно, они вряд липодумают, что эта мисс Гилкрист порешит их топором, но в глубине души будутопасаться, что она принесет им несчастье. Суеверие – страшная вещь.

– И давно ты стал думать о подобных вещах, Джордж?

– Ты забываешь, что я юрист, – сухо ответил Джордж. – Мнеприходится часто сталкиваться со странным и нелогичным поведением. Я простохочу сказать, что мы должны как-то помочь этой женщине – выделить ей небольшоесодержание или найти для нее место в каком-нибудь офисе, если она способнавыполнять такую работу. Мне кажется, нам следует поддерживать с ней контакт.

– Тебе незачем беспокоиться, – сказала Сьюзен. В ее голосеслышалась ирония. – Я уже обо всем позаботилась. Она переехала к Тимоти и Мод.

Джордж выглядел удивленным.

– По-твоему, это разумно?

– Это лучшее, что я могла придумать – в тот момент.

Джордж с любопытством посмотрел на нее:

– Ты очень уверена в себе, не так ли, Сьюзен? Ты знаешь, чтоделаешь, и… не испытываешь сожалений.

– Испытывать сожаления – пустая трата времени, – беззаботноотозвалась Сьюзен.

Майкл бросил Розамунд письмо через стол:

– Что ты об этом скажешь?

– По-моему, нам нужно туда поехать. А ты как считаешь?

– Возможно, дело того стоит, – медленно произнес Майкл.

– Там могут оказаться какие-нибудь драгоценности… Конечно,все эти птички, восковые цветы и прочий хлам, которым набит дом, безобразны…

– Действительно, не дом, а мавзолей. Вообще-то мне быхотелось сделать пару набросков – особенно в той гостиной. Например, камин ипричудливой формы кушетка великолепно подошли бы для «Карьеры баронета» – еслинам удастся вновь ее поставить. – Он встал и посмотрел на часы. – Это напомниломне, что я должен повидать Розенхайма. Не жди меня до позднего вечера. Я обедаюс Оскаром – нам нужно обсудить постановку и предложение американцев.