Наталья работала и никак не могла понять, почему сквозь гул фена и звуки музыки до нее отчетливо доносятся чьи-то рыдания. Глазки у девочек сухонькие, радостные. Коллекции в большинстве своем авангардные, так что все страшны и все довольны: никто не выделяется.

– Ленка, ты, что ли, скулишь? – припудривая модель, поинтересовалась Наталья и вздрогнула.

У нее не было времени посмотреть на Быстрову, а такое стоило увидеть. На выбритом затылке Леночки вызывающе пламенела огненно-красная звезда.

– А чего мне скулить? Как я себя, а? Давай придадим форму твоей прическе? – счастливо заулыбалась Лена.

– Ты звезда, – пробормотала Наталья и не без тревоги воззрилась на сидящую перед Леной в кресле девушку. Но ее классическое каре было в безупречном порядке.

«Странно. Других делает красавицами, себя уродует. Ни за что не пойду к ней стричься», – подумала Наташа и согласилась с Леночкиным предположением. Да, скорее всего котенок или щенок. Забрался маленький в демонстрационный зал. Плачет. Странно только, что этот вой не заглушает музыка. Возможно, особенности акустики этого помещения.

После показа Наташа смыла косметику с мордочек тех моделей, которые пожелали отправиться домой. Подправила макияж желающим продолжить праздник в ресторане. Посмотрела, наконец, в зеркало на свое лицо и решила: да ну его, этот грим. Руки гудят, в глазах двоится. В конце концов, на фуршете можно скромно утащить пару тарталеток, постоять в сторонке с бокальчиком красного вина, да и отправиться восвояси. Сил нет совершенно.

Она вышла из гримерки, спустилась в едва освещенный уже пустой зал и чуть не споткнулась о какой-то комок у подиума.

Комок знакомо заскулил, и Наталья испугалась. У девочек полно поклонников. Не всегда психически нормальных. Кажется, это тот самый случай. Не щенок. Не котенок. Псих! Причем этот псих, скорее всего, рыдал в соседней комнате, где девочки переодевались. Уж из зала его быстро бы турнула охрана.

– Эй, в чем дело? – осторожно спросила Наталья. – Вам помочь? Может, врача?

– Мне не подарили цветы, – прохлюпал комок. – А ведь моя одежда открывала показ.

– Так вы дизайнер? Не расстраивайтесь. Подумаешь, цветы. Мелочи! Кстати, мне очень понравилась ваша коллекция. Я обратила на нее внимание. Единственные вещи среди представленных сегодня, которые бы с удовольствием носила.

– Вы прелесть! – прошептал комок и совершенно неожиданно вскочил на ноги и обнял Наташу.

В этом весь Петр. Эмоциональный, порывистый, нуждающийся в ежесекундном ободрении, постоянной поддержке.

– Откопала истерика на свою голову, – сетовала подруга. – Размазню. Рохлю. Что ты в нем нашла? Ребенка бы завела – и то возни меньше!

Наташа отмалчивалась. Ребенка не будет. В двадцать лет беззаботно прыгаешь из койки в койку. Ну, аборт. Все девочки делают. Ну, врачи. Пугают. Работа у них такая. Не осознаешь последствий. А через годы – приговор. Окончательный. Никаких шансов. И это так больно, так навсегда, что и подругам нет сил сказать. Слишком страшно, даже не вымолвить. Чтобы вдруг не вспугнуть робкую надежду на чудо…

…Первым делом Наташа приняла душ. Потом достала из сумки подарки для Петра. Мелочи: шоколад, сыр, туалетная вода из дьюти-фри. Но он так радуется этим мелочам, что силы воли не хватает не привозить то же сладкое. А Петру нельзя шоколад, обмен веществ нарушен, врач рекомендует придерживаться диеты. Но любимый так довольно улыбается, шурша оберткой.

Наталья наполнила пакет и подошла к шкафу. Сшитая по Петиным эскизам одежда очень красива. Никто не верит, что это вещи не «от кутюр». Стильный крой, отличные ткани. Одежда практична, одежда удобна и так похожа на Петю. Обычные вроде бы брюки – а целый взрыв эмоций, линия талии, карманы, вытачки, фурнитура, да во всем видна фантазия и светлая Петина энергетика. Но вместе с тем – безупречный вкус, безукоризненный. Ничего лишнего, ни капли эпатажа. Эротика – да. Но не вульгарность.

– В этом вся проблема, – прошептала Наталья, застегивая элегантные темно-коричневые брюки. – Блузку выберу бежевую… В этом проблема. Для того чтобы клиенты стали заказывать эти модели, дизайнер должен быть известным. А как сегодня можно раскрутиться? Побольше блеска и ткани цвета «вырви глаз», полуобнаженная грудь, прозрачные гипюровые вставки на уровне ягодиц. Петя не делает такую одежду. Он слишком нормальный мужчина, чтобы издеваться над женщинами. Он не гей. Может, в этом все дело. Одежда дизайнеров-геев вычурна, потому что так, возможно, хотели бы одеваться они сами. Петя не выпендривается, а шьет для тех, кто ходит по улицам, работает. Если бы журналисты хотя бы раз примерили любую модель из коллекции Петра – они бы написали про Легкова бесплатно, не в силах сдержать эмоций от признательности. Но журналисты на показах лишь зрители. И их, как сорок, манит блеск сенсаций.

Одевшись, Наташа за пару минут накрасила лицо и вызвала такси. Скорее к нему! Быстрее!

Как-то сложно представить Петра, живущего в спальном районе. Низкие потолки, невысокие стены – где бы он размещал свою гордость, эскизы, по которым один сезон шилась одежда для известного джинсового бренда? А сколько всякого ненужного, но почему-то такого трогательного хлама осталось у Петра с тех пор, когда в его квартире, как он иронизировал, «и шьют, и живут». Закройные столы, старые швейные машинки, остатки тканей. Выбрасывать рука не поднимается. Практической пользы никакой. Слава богу, у Петра теперь есть возможность нанять швей, раскройщиков, и он может полностью посвятить себя разработке моделей и выбору тканей. Но одна из комнат в просторной квартире на Котельнической набережной до сих пор битком набита старьем. И даже мысли не возникает навести порядок. Зачем уничтожать атмосферу, в которой рождается мода?

Когда из окна желтой «Волги» стал виден шпиль «высотки», Наташа счастливо улыбнулась. Петр говорил, что его дом выстроен в стиле «баракко» и «репресанса». Еще пара минут – и можно будет позвонить в дверь, за которой находится все: смысл жизни, покой, любовь.

«Почему он не открывает? – встревоженно подумала Наташа, чуть задыхаясь от быстрой ходьбы. – Да я уже минуту трезвоню!»

Поставив пакет, она нашла в сумке ключи от квартиры Петра и щелкнула замком.

Из зала раздавалось беззаботное посвистывание.

Ну и картина! Лежит на ковре перед листом бумаги, вокруг карандаши, краски, глянцевые журналы. Ничего не вижу, ничего не слышу – творю. Даже волосы забыл в хвост собрать. Длинные черные пряди настырно лезут в глаза, но разве это имеет значение, когда обрушивается водопад вдохновения. Отвлечешь мастера в такую минуту – потом не успокоишь…

На кухонном столе, как обычно, оказалась вся имеющаяся в доме посуда – грязная, с остатками еды, тут же пустые пакеты и коробки от полуфабрикатов.

Наташа принялась за уборку, но вскоре прервалась. С горой мусора чуть не выбросила счета за ткани.

– Ого! – воскликнула она, изучив бумаги. – Петя в своем репертуаре. Лучшие итальянские ткани. Даже подкладка – натуральная. Все ясно – он хочет сделать показ и готовит новую коллекцию. Караул! Петин банкир дает ему деньги, но ведь их придется возвращать. А как?!