Тяжелее всего далось швецскому комтуру решение предать огню прилегающий к замковому комплексу город Мариенбург. Однако сделать это было абсолютно необходимо, чтобы не дать осаждающим возможность закрепиться там и подступить вплотную к замковому комплексу. И «тевтоны», с тяжелым сердцем, сами предали огню город Мариенбург (пощадив, правда, городской собор и ратушу). Горожане, оставшиеся без крова, укрылись в замковом комплексе, прихватив с собой свое самое ценное имущество. Все мужчины, способные носить оружие, пополнили ряды гарнизона, получившего в эти дни подкрепление в лице 1427 бойцов войска Ульриха фон Юнгингена, уцелевших после танненбергской бойни и успевших добраться до Мариенбурга перед приходом польско-литовских войск. Среди них было немало крестоносцев-«интернационалистов», а также светских вассалов ордена Девы Марии (в том числе испытанных в боях рыцарей родов фон Борзниц, фон Гаугвиц, фон Гоккенборн, фон Дона, фон Зейдлиц, фон Клингенштейн, фон Логау, фон Паннвиц, фон Погерель и других лихих рубак). «Отцы» подчиненного ордену славного ганзейского города Данцига, еще не утратившие к описываемому времени верности, чести и совести (которые они утратили чуть позже!), прислали на помощь защитникам Мариенбурга 200 (по другим источникам – 400) матросов – мастеров рубиться боевыми топорами. С подкреплениями численность «тевтонского» гарнизона постепенно достигла 5000 человек (главным образом – силезцев и чехов, если верить Яну Длугошу). До подхода неприятеля было сделано все для максимального укрепления обороноспособности. В окрестностях Мариенбурга не осталось ровным счетом ничего, что могло бы как-то послужить или пойти на пользу осаждающим и удовлетворить их жизненные потребности. Единственным недостатком, который Генриху фон Плауэну не удалось исправить за отпущенный ему короткий срок, была явная нехватка крепостной артиллерии. «Тевтоны» успели в последний момент уничтожить мост через реку Ногат и предмостное укрепление (вследствие немногочисленности гарнизона его все равно не удалось бы удержать).

И только тогда «тевтоны» спохватились, что командует-то ими всего-навсего какой-то комтур Швеца. Немногие «братья» ордена Девы Марии, засевшие за стенами Мариенбургского замка, собрались на конвент и избрали Плауэна штатгальтером (наместником) Верховного магистра Тевтонского ордена. Это явное нарушение устава ордена (не предусматривавшего даже такой должности) было, однако, не только оправдано, но и настоятельно диктовалось крайней остротой сложившейся обстановки.

После своего избрания штатгальтер фон Плауэн, помолясь усердно Богу и Пречистой Деве, срочно разослал по всем орденским владениям в Пруссии, Ливонии и Германии гонцов с сообщением о том, что орден проиграл битву под Танненбергом, но не войну. Он потребовал от гарнизонов орденских замков, которым угрожали литовцы и поляки, под страхом суровейших кар не капитулировать, а держаться до последнего. Кроме того, штатгальтер потребовал военной помощи в борьбе с «сарацинами» от магистра владений Тевтонского ордена в Германии (тейчмейстера или дейчмейстера) Конрада фон Эглоффштейна (1396–1416) и от ландмейстера «тевтонских» владений в Ливонии Конрада фон Фитингофа. Благодаря своей неуемной энергии Генриху фон Плауэну удалось, несмотря на все препоны, подготовить Мариенбургскую крепость к осаде. 2000 бойцов были направлены на защиту Верхнего замка, а другие 2000 – на защиту Среднего замка. Двоюродному брату, тезке и однофамильцу штатгальтера «тевтонов» – Генриху фон Плауэну Младшему (опоздавшему, во главе своего отряда, к Танненбергской битве) было поручено защищать Передовой замок (в его распоряжении имелась 1000 бойцов).

25 июля 1410 г., через десять дней после битвы при Танненберге, передовые отряды польско-литовской армии подошли к Мариенбургу. Король Владислав Ягелло расположился станом в районе селения Грюнгаген. Союзники постарались окружить Мариенбургский замковый комплекс со всех сторон. Польские войска направили свои усилия на осаду Верхнего замка, литовцы – на осаду Среднего замка, а татары, форсировав вплавь реку Ногат близ Лезевица (ниже Мариенбурга), взяли под контроль район Передового замка. С учетом опыта прошедших дней, когда «тевтонские» замки и города сдавались польскому королю почти без сопротивления, Ягелло рассчитывал на непродолжительную осаду и скорую капитуляцию Главного орденского дома в Пруссии. Чтобы деморализовать мариенбургский гарнизон, король приказал в ночь 26 июля начать с четырех сторон артобстрел замкового комплекса. Самые тяжелые польские орудия были установлены в уцелевшем от огня и разрушения соборе города Мариенбурга. Трезво оценив мощь мариенбургских укреплений, Ягелло решил, что взять их штурмом навряд ли удастся, и предпочел начать правильную осаду.

Тем временем ситуация в Пруссии продолжала складываться не в пользу ордена Девы Марии. Вся Кульмская земля подчинилась польскому королю, вслед за четырьмя прусскими епископами. Этому примеру последовали четыре крупнейших города орденской Пруссии: Эльбинг, Торн, Данциг, Бр(а)унсберг, а затем – почти все остальные прусские города. 19 августа 1410 г. представители вышеназванных четырех городов, явившись в польский стан, исходатайствовали себе у короля Владислава целый ряд привилегий. Король даровал им свободу торговли, право чеканить собственную монету и невозбранно владеть устьем Вислы. Убежденные в том, что власти ордена Девы Марии над ними пришел конец, бюргеры Эльбинга захватили расположенный в черте их города одноименный орденский замок, изгнав из него тамошнего комтура – единственного уцелевшего в битве при Танненберге «гроссгебитигера» (а не «гроссбегутера», как пишет плагиатор А.Е. Тарас, не умеющий, как видно, даже правильно списывать у тех, чью интеллектуальную собственность бесстыдно присваивает!) – Великого госпитальера Вернера фон Теттингена и разоружив слабый «тевтонский» гарнизон. Но это были еще «цветочки». А вот в Данциге созрели и «ягодки». Там местные «ревнители городской демократии» не побоялись пролить кровь своих повелителей – раненые «тевтоны», уцелевшие в битве при Танненберге и надеявшиеся найти в Данциге убежище, были перебиты разъяренной толпой горожан прямо на улице. Перечень злодеяний можно было бы продолжать еще долго, но уж слишком это противно.

Польский король великодушно передавал прусские замки, которыми овладел, своим союзникам и польским вельможам или же оставлял их во владении присягнувших ему земских рыцарей («ландесриттеров») – бывших светских вассалов Тевтонского ордена. Великому князю Литовскому Витовту король Владислав пожаловал орденские владения, расположенные в прусских Нижних Землях, а также в районе Бальги и Бранденбурга. Князья Мазовецкие получили Остероде, Нейденбург и Зольдау. Князь (герцог) Стольпенский (Слупский), не принимавший (несмотря на свое польское происхождение) до сих пор участия в войне ни на той, ни на другой стороне, получил от Ягелло часть орденской Помереллии, в обмен на обязательство нести военную службу польской короне.

Уведомленный об этих событиях, штатгальтер Генрих фон Плауэн, заручившись от польского короля гарантией личной безопасности, в сопровождении нескольких орденских, чешских и силезских рыцарей явился в польский стан, дабы испросить у Ягелло мира и пощады уже порядком разоренной жадными до добычи победителями Пруссии. Кроме того, Плауэн согласился отказаться от всех территориальных притязаний ордена Девы Марии к Польше и Литве. Однако ответ Ягелло не оставил ему ни малейших сомнений в том, что тот твердо решил покончить если не с Тевтонским орденом как таковым, то с его прусским государством. В качестве непременного условия каких бы то ни было мирных переговоров польский король выдвинул немедленную и безоговорочную капитуляцию Мариенбургского замка. Это требование было, однако, абсолютно неприемлемо для Плауэна. Ему пришлось прервать переговоры и возвратиться в осажденный неприятелем, страдавший от артиллерийского огня Мариенбург.