Однако уже в XI веке, во времена, когда закрепощение и захват в плен несомненно являлись самыми непосредственными способами наращивания трудовых ресурсов, появился и еще один, новый метод набора поселенцев для освоения земель. Интересный промежуточный вариант имел место на нормандской Сицилии. В 1090 году брат Гвискара граф Роджер пошел на освобождение захваченных христианами пленников с Мальты:

Эпизод с освобождением пленников с Мальты имел место после набега на остров графа Роджера. Он не просто насильно переселил их в новую местность, как делал еще за несколько десятилетий до него его брат, а предложил на выбор вернуться домой либо поселиться в новой деревне, которую он решил основать как «вольную деревню» (franca, libera) — то есть «свободную от сервильных повинностей». Вместо принудительного перераспределения рабочих рук мы видим тут попытку привлечь работников созданием благоприятных и привлекательных экономических и юридических условий.

Широкомасштабное перемещение людских масс, заселение и освоение новых территорий, имевшее место в Высокое Средневековье, как раз и основывалось на этом принципе набора рабочей силы, а не на закрепощении или захвате в плен. Вольные поселения, создававшиеся специально с целью привлечения новых поселенцев, встречались повсеместно, в первую очередь в тех областях Европы, которые, наподобие Пиренейского полуострова и земель полабских славян, были в тот период открыты для широкомасштабной иммиграции. Суть взаимного компромисса очень просто сформулирована в германском кодексе законов XIII века под названием «Саксонское Зерцало» (Sachsenspiegel): «Когда крестьяне основывают новую деревню путем расчистки леса, барин может дать им наследное право держания, даже если от рождения они таковым не обладали». То есть крестьяне изменяют свой статус и становятся наследственными держателями. Господин жалует им этот новый и более благоприятный статус в обмен на обработку земли и освоение территории. Феодал получает доход, а крестьяне — средства к существованию и статус. (Момент подобного взаимовыгодного обмена показан на ил. 6.)

Продуманная хозяйственная деятельность господина играла исключительно важную роль для освоения новой территории. Например, документы, из которых мы черпаем информацию о неуклонном расширении пахотных земель и появлении колоний земледельцев к востоку от Эльбы, приводят, пусть и в форме риторических стереотипов, те мотивы, которыми руководствовались феодалы в этой политике. Ключевыми словами в текстах этих источников являются: «полезность» или «выгодность» (utilitas), «улучшение» (те-lioratio), «реформирование» (reformatio). Эта лексика связана с активным преобразованием, и ее звучание еще более усиливается пафосом упорства и заинтересованности. Господин, как правило, «желает» этого улучшения; он «учитывает» то «состояние» или «положение», в коем находится его церковь или владение. Когда в 1266 году герцог Польский Болеслав основал в своих владениях новое поселение, он сделал это «из стремления к усовершенствованию и реформированию нашей земли надлежащим образом». В целом эта риторика производит впечатление осторожной, но исполненной энтузиазма политики экономического развития.

Землевладельцы Высокого Средневековья, как церковные, так и светские, отлично сознавали важность извлекаемых со своих владений доходов. За период между 1050 и 1300 годами появились новые формы бухгалтерского учета как в сеньориальных, так и княжеских владениях. Появились такие понятия, как бюджет и финансовое обследование. Одним из самых ранних и поразительных обследований такого рода является Книга Страшного суда одной из целей которой было установить, «можно ли получить с этой земли больше, чем получают сейчас». К концу XII века английские короли проводили ежегодные «аудиторские проверки» — ревизии, результаты которых хранились в центральных архивах. Не отставали правители Франции и Арагона. От XII–XIII веков до нас дошли материалы обследований феодальных поместий и их «бухгалтерские книги», а в конце этого периода существенно возрастает поток специальной литературы по вопросам управления имением. Эти документы отражают тот же менталитет, который в более житейской форме нашел отображение в австрийской поэме XIII века, где описывается дискуссия между сельскими рыцарями по вопросу достижения более высоких надоев молока. Вполне возможно, что денежный доход в сознании светских и церковных феодалов всегда был не столько целью, сколько одним из средств достижения успеха, славы или спасения, но именно в этот период они все более пристальное внимание обращают на эти средства. «Мы жаловали поселенцам для освоения и возделывания болотистый участок, разумея, что лучше и выгоднее поселить там колонистов и получать плоды их трудов, нежели оставить эту землю невозделанной и практически бесполезной», — объявляет один землевладелец XII века. Те же самые господа, что проницательным взором всматривались в лесные угодья, пустоши и холмы в поисках удачного места для строительства себе нового замка (о чем шла речь в Главе 3), обращали внимание на болота и леса, служившие прежде лишь источником рыбы, дров и дичи, и мысленно представляли на их месте колосящиеся поля, полные крестьян, от которых поступает рента.

Примером активного и восприимчивого ко всему новому господина, поощрявшего колонизацию XII века, может служить Викман, архиепископ Магдебургский (1152–1192). Он был выходец из знатного саксонского рода, находился в родственных отношениях с маркграфами Ветгинскими по линии матери и своим продвижением был обязан германскому императору Фридриху Барбароссе. Власть и могущество, как врожденные, так и благоприобретенные, он употребил на развитие хозяйственных ресурсов своей епархии. Еще до получения им архиепископского престола в Магдебурге, будучи епископом Наумбургским, он вел торговые дела с поселенцами из Нидерландов («неким народом из земли, называемой Голландией»), которых пригласил еще его предшественник. Эти поселенцы (давшие свое имя Флеммингену неподалеку от Наумбурга) имели определенные экономические и правовые льготы, включая право избирать орган самоуправления или сельского старосту (Schulze), а взамен платили денежную ренту епископу. Став архиепископом, Викман проводил осознанную политику планомерного заселения пустующих земель с использованием так называемых локаторов (locatores). Эта должность (или профессия) была одной из ключевых в деле колонизации Восточной Европы. Локатор был предприниматель, выполнявший роль посредника между феодалом, желавшим освоения своих земель, и новыми поселенцами. Локатор отвечал за практический механизм заселения, в частности, за привлечение колонистов и распределение земли, а взамен получал солидное имение в границах нового поселения с правом наследования. Так, например, когда в 1159 году Викман выделил локатору Герберту деревню под названием Пехау на юго-восток от Магдебурга, с тем чтобы тот «заселил ее и сделал доходной», то соглашением предусматривалось, что локатор получит в качестве вознаграждения шесть мансов земли, право исполнять обязанности сельского старосты и третью часть всех доходов от судопроизводства, таких, как штрафы и конфискации. Причем все эти привилегии могли передаваться по наследству. Что касается поощрения поселенцев, то жители Пехау получали привилегированный закон Бурга (город в окрестностях Магдебурга), освобождались от строительных работ в замках на первые десять лет после поселения.