– Ничего такого особенного не заметил, точнее, секундочку… сейчас, когда вы сказали…

– Что такое?

– Как-то летом мы с ним бегали в Хяюрюсенниеми, и там на парковке стояла машина. Вилле обратил на нее внимание, сказал, что замечал ее там и раньше, но ни разу не видел, чтобы кто-нибудь бегал.

– Какая машина?

– Я не особенно приглядывался. Старая машина. Красная. Ничего особенного, во всяком случае, тогда так показалось.

– Который был час, когда Вилле обратил внимание на автомобиль?

– Поздно, ближе к девяти или десяти, мы часто бегали поздно, задерживались на работе.

– Этот момент с автомобилем важен. Вполне может иметь отношение к обоим убийствам. Попробуйте припомнить, что это был за автомобиль.

Юсси напряг память. Он мысленно вернулся к последней совместной тренировке с Вилле. Начало июля, только что начался отпуск. Стоял жаркий день, поэтому они отправились на пробежку позже обычного. Сначала доехали до Хяюрюсенниеми на машине Вилле, тот захватил его на полпути – так они часто делали. Они приехали на парковку и даже не успели заглушить двигатель, как Вилле указал на стоявший там автомобиль:

– Смотри, ладно, мы странные, но что за чудак тут бегает в это время суток. Эта машина была тут в прошлый раз и до того тоже. Самого бегуна я не видел.

Юсси подивился, что он так четко вдруг вспомнил слова Вилле, на которые тогда не обратил никакого внимания.

А что за машина, он так и не вспомнил, как и не вспомнил того, приходилось ли ему когда-нибудь видеть эту красную машину.

– Как часто Вилле бегал в Хяюрюсенниеми?

– Три раза в неделю.

– Какой был день тогда, когда вы видели автомобиль?

– Погодите, у меня начинался отпуск четвертого июля в понедельник, значит, это была пятница на предыдущей неделе. Там как, даже если отпуск начинается в будний день, в него включаются предыдущие выходные. Да. Это было первое июля. Вечер пятницы.

Эско Ниеми записал дату.

– Расскажите, какой он – этот Вилле, ваше личное мнение.

Юсси настолько расслабился, что был готов расплакаться от радости. Этот полицейский интересуется только Вилле. Конечно, они должны получить о нем максимально полное представление, нарисовать образ жертвы. Он напрасно боялся. Точнее, он, конечно, тот еще гандон, обеспокоен только собственной шкурой, когда его приятель застрелен, но он устроит сбор пожертвований в спортобществе и среди своих друзей. Руководство все как один обеспеченные. Они уж от широты душевной точно раскошелятся на благо вдовы и ребенка.

– Спокойный, приятный, немного молчаливый. Любил семью. В отличной физической форме – лучше, чем у меня. На тренировках всегда ободрял.

– У него была другая женщина?

– Точно не было, точнее, не уверен, что была. Хотя Вилле вряд ли мне рассказал бы, даже если бы и была, но мне сложно поверить в такое. Он такой приличный. Был.

– Кому Вилле рассказал бы, появись у него другая женщина?

– Не знаю, я не знаю его друзей. Вилле был втюрившись в Марию, у них намечался ребенок и все такое.

– Вилле ходил на пробежки в Салойнен? Может, вы там бегали?

– Уж я точно там никогда не бывал, и, насколько знаю, Вилле тоже. Я бы знал, если бы он там бегал, ведь мы в основном разговаривали о спорте.

– Вы владеете оружием?

– Конечно. Я вхожу в общество охотников Асемакюля.

– Каким?

– Два дробовика. Думаю прикупить карабин, если в следующем году пойду на лося.

– Какие дробовики?

– «Мосберг» 12/76 и полуавтоматика «Сако» 16/70. Обычные.

– Когда вы в последний раз стреляли из «Мосберга»?

Юсси посмотрел на полицейского с нескрываемым удивлением: о чем он говорит, неужели они и вправду считают, что он взял и пристрелил своего друга? Пульс у Юсси начал учащаться.

– Ходил на охоту, когда открылся сезон, произвел два выстрела, но промахнулся. После этого не ходил больше.

– А Вилле?

– Вилле не охотник.

У полицейского были набрякшие веки. Он смотрел на Юсси, и тому стало не по себе. Как будто он знает что-то, видит его насквозь.

– Как часто вы ходили с Вилле заниматься спортом?

– Раз в пару недель, летом реже. В основном мы бегали по пересеченной местности, очень редко по дорожке в лесу, но, как я уже говорил, Вилле ходил туда бегать в одиночку и регулярно. Поэтому у него форма была получше моей.

– Почему вы договорились пойти на пробежку в тот раз?

– Потому что это уже стояло в календаре. В следующие выходные планируются соревнования в Сорвала, хочется подготовиться к ним получше.

– Почему вы отменили тренировку?

«Вот черт, конечно, они должны были об этом спросить, и чего это я себе вообразил».

– Ребенок заболел, супруга на работе. Малышку дома не оставишь, – хохотнул Юсси.

– Ваша супруга сказала, что тогда была вместе с ребенком в поездке.

Юсси поперхнулся, словно неожиданно глотнул холодного воздуха: не может быть, неужели они уже звонили Тийне? Что сказать? Сказать нечего.

– Жена, поди-ка, перепутала дни. Они были там накануне, – сказал Юсси, пытаясь придать голосу убедительный тон.

– А вот мы это проверим, давай позвоним ей прямо сейчас, – прорычал полицейский.

– Нет, не надо, – всполошился Юсси. – Я все объясню.

– Я весь внимание.

– У меня дома была другая женщина. Моя любовница. Знает ли Тийна о том, что я сказал о болезни ребенка и о ней? Что вы успели ей рассказать?

– Успокойся. Нам нужны контакты этой женщины.

– Не могу дать.

– Почему нет?

– Не могу и – все. Она не имеет к этому никакого отношения, не будем ее вмешивать.

– Не скажи, имеет самое прямое отношение. Она твое алиби.

– Я не убивал Вилле!

– Кто может доказать?

Юсси не ответил. Такой заварушки он не ожидал.

Как он мог знать, откуда те шлюхи – а он был со шлюхами, их было целых две штуки, один волосатый русский сутенер их ему подсунул. Совсем молоденькие. То есть, как ни крути, пахнет уголовщиной. И во что он вляпался? И ведь случилось же Вилле умереть в тот вечер!

– Вы просто должны поверить, – взмолился Юсси.

– Приятель, так не пойдет. Говори имя той женщины, либо отправишься отсюда прямиком в тюрягу.

– Она назвалась Иванкой. Не знаю, настоящее ли это имя.

– Ах, вот что за любовница. И где же ты нашел эту Иванку?