Сын заскочил внутрь, позвал меня и успел увидеть рычаг сбоку и лестницу, ведущую вниз. Как только я влетела в проем вслед за ним, Сережка нажал на рычаг. И вот теперь мы замурованы в каменном мешке.

– Что будем делать? – шепотом спросила я.

Голос за стеной смолк. Больше никто не колотил по кирпичам.

– Пойдем вниз. – Сережка кивнул на лестницу.

– А Ольга Николаевна… – начала я.

– Как раз нужно выбираться, чтобы зайти с другой стороны и помочь им.

Я подумала, что Анна Николаевна, наверное, слышала крики сестры и дяди Вани и, возможно, предприняла какие-то меры. Только кого она вызовет? Милицию? Но что скажет милиция, если узнает, что мы дружненько сломали замок и проникли в чужое помещение? Да еще ночью. Кого еще она может вызвать? Валерия Павловича? Тот пошлет ее подальше. Какое ему дело до моих престарелых соседей, которые суют нос куда не следует? Алика? Вот если только Алика… Но где тот сейчас территориально? И поедет ли к нам? Он работает на Стрельцова, который, в свою очередь, помогает папе Сулейману выжить Валерия Павловича из нашего района. То есть мансарду через подставное лицо купили или Стрельцов, или Рашидов, или оба. А мы влезли на их территорию, не спросив разрешения. Но сейчас же влез и кто-то еще – тот, с кем борются Ольга Николаевна и Иван Петрович. Люди Валерия Павловича? Нет, рассчитывать нужно только на свои силы. Разберемся, а там посмотрим, с кем созваниваться и кому сдавать поверженных врагов (я надеялась, что мы их все-таки повергнем).

Мы двинулись вниз по лестнице. Ступени в некоторых местах поросли мхом и покрылись плесенью, кое-где обвалились. Я шла впереди, Сережка следовал за мной, одной рукой мы держались за металлические перила, другой – за стену.

Куда ведет лестница? – думала я. В подвал? Или в магазин, который когда-то принадлежал деду Лукичеву? Дед строил весь дом, но сам жил на верхнем этаже, а магазин имел на первом. Что находилось в квартирах со второго по четвертый? Он их сдавал? Старушки Ваучские ничего про это не говорили. Не знали? Но дед соорудил эту потайную лестницу. Определенно он, не потом же ее достраивали. А как же тут делали капитальный ремонт? Не обнаружили ее? Хотя как обнаружишь? Стена и стена. Кто ж ее измерял? Вообще-то не такая и толстая. Ширина лестницы составляла не больше метра, даже, наверное, сантиметров семьдесят; а площадка наверху была вытянута в длину, не в ширину… Да, наверное, никто раньше и не подумал, что тут может быть такое…

Наконец мы добрались до первого этажа, вернее, мы считали, что это первый этаж или подвал. Слева мы снова увидели дверь и такой же рычаг, как наверху. А справа начинался какой-то проход. Я направила туда луч фонарика: в общем и целом относительно сухие стены, паутина, пыль.

– Туда мы успеем, – сказала я Сережке, кивая на проход, и нажала на рычаг.

Дверь стала медленно, со скрипом отворяться. Потом остановилась.

Я временно осталась внутри, а Сережка осмотрел часть стены снаружи, на уровне рычага, и нашел там чуть вдавленный кирпич, несколько меньший по размеру, чем другие. Я тоже вышла из потайного хода, и мы нажали на кирпич. Дверь поехала обратно. Несмотря на древность, механизм работал. Вот только грохот стоял ужасный…

Мы оказались в подвале. Сережка сообщил, что они с ребятами сюда лазили, только никогда бы не подумали, что здесь могут быть такие интересные вещи.

Внезапно что-то мягкое прикоснулось к моей ноге. Я взвизгнула и опустила луч фонарика вниз. Об мои ноги терся черный кот, изгибая спину и подняв хвост. Я отерла пот со лба. По стенам и потолку протянулись трубы, под ногами валялись какие-то старые ящики и тряпье.

– Давай выбираться, – сказала я Сереге.

Сын провел меня между труб. Да, в этом подвале взрослому человеку особо не погулять, только вездесущие мальчишки могут сюда забраться, исследуя окрестные подвалы в поисках сокровищ. Я несколько раз ударилась головой, несколько раз чуть не свалилась, но до небольшого окошечка все-таки добралась.

Сережка подставил ящик, влез на него, а потом протиснулся в отверстие между прутьев. Я подумала, что мне для начала придется скинуть несколько килограммов или набраться сил, чтобы вырвать эти прутья с корнем, или идти искать какую-то дверь. Ведь должен же быть какой-то проход для сантехников?

– Мама, давай! – подгонял меня Сережка.

Только тревога за Ольгу Николаевну и Ивана Петровича заставила меня предпринять отчаянную попытку пролезть в эту дыру. Каким-то образом я протиснулась наполовину – и застряла. Бедра не проходили ни под каким видом. Сережка прыгал вокруг меня, не зная, как мне помочь.

В это мгновение под нашу арку влетела машина, резко развернулась во дворе и осветила меня яркими фарами. Я вылезала аккурат под своими окнами.

Прятаться было уже бессмысленно, теперь мне хотелось только одного: чтобы кто-то освободил меня из стального плена, раздвинув или сломав прутья. Фары продолжали меня слепить. Сережка, стоявший рядом, захныкал. К нам приближались какие-то люди.

– Какая встреча, Марина Сергеевна! – услышала я над собой знакомый голос. – Опять не спится по ночам?

Я подняла голову и увидела папу Сулеймана в окружении то ли четырех, то ли пяти телохранителей.

– Помогите, пожалуйста, выбраться, – сказала я вместо ответа.

Сережка шмыгал носом. Сулейман Расимович собственноручно приложил силушку и раздвинул прутья. Потом вытащил меня, держа за плечи. Я села на асфальт и разрыдалась. Сережка уткнулся лицом мне в плечо и тоже заревел. Папа Сулейман сидел рядом на корточках и внимательно нас рассматривал.

– Как проводили вечер, Марина Сергеевна? – поинтересовался он наконец.

И тут мне ударило в голову, что нужно срочно спасать Ольгу Николаевну и Ивана Петровича, а люди папы Сулеймана как раз могут мне в этом помочь – если, конечно, еще не слишком поздно. Ведь если я все правильно поняла, кто-то вторгся на территорию, для завладения которой Рашидов приложил некоторые усилия.

Я резко вскочила на ноги, подхватила Сережку и выпалила:

– Бежим! Скорее! Надо спасать наших!

С этими словами я пулей бросилась к двери своего парадного, увлекая за собой сына. Кто-то из людей Рашидова попытался меня остановить, но мы с Серегой увернулись и понеслись вверх по лестнице. За спиной у нас раздавался топот. Я очень надеялась, что мы не опоздаем и что люди папы Сулеймана возьмут нашу сторону.

Дверь в нашу квартиру была открыта, но я не стала заглядывать внутрь и заскакивать за автоматом или пистолетом – не сомневалась, что охранники вооружены. Из двери мансарды на лестницу падал свет. «Уже успели провести электричество?» – промелькнула мысль.

Мы ворвались внутрь – и все находившиеся там повернулись на шум. Под потолком действительно горела лампочка, кое-как освещавшая только малую часть мансарды, но и этого оказалось достаточно.

Мансарда представляла собой поле боя. Кругом была разлита краска, жутко воняло какими-то химикатами; стоявшие у одной из стен рулоны с цветной пленкой, которой, по всей вероятности, планировалось оклеивать стены, свалились на пол и плавали в цветной луже. У стеночки, повернувшись к ней лицами и упершись в нее руками, стояли двое дюжих молодцев. Анна Николаевна направляла на них дуло нашего единственного автомата. Иван Петрович сидел на полу, держась за разбитую голову, и что-то невнятно бормотал себе под нос. При нашем появлении из другой части мансарды вышла Ольга Николаевна с пистолетом в руке. Она сообщила: