начинает кружиться вокруг меня. А вдруг Элла вернулась в Сан-Франциско после того, как мы проверяли ее паспорт, и Эва убила ее, чтобы навредить мне? Это кажется невероятным, но ведь убила же она Ребекку.

– Сара. – Голос Шанталь бьет по моим нервам. Она так напоминает милую доверчивую Эллу, и ни у одной из них нет ни малейшего шанса против Эвы.

Я умоляюще смотрю на Шанталь и выпаливаю:

– Мне надо знать, имеет ли это расследование отношение к Элле. Очень важно, имели ли они в виду Эллу. Спроси их скорее.

Глава 15

Неужели Элла мертва?

Я обнимаю себя, пытаясь сдержать дрожь нервного возбуждения, и, затаив дыхание, слушаю французскую речь. Кажется, я слушаю уже целую вечность, ничего не понимаю, кроме произносимого время от времени имени «Элла», но все еще не получила ответ на свой вопрос. Неужели Элла мертва? О Господи, неужели? Никто не говорит со мной. Никто не говорит по-английски. Я больше не могу этого вынести. Сердце уже готово выскочить из груди.

– Элла умерла? – не выдержав, чуть ли не кричу я. В комнате становится тихо-тихо, все взгляды устремляются на меня. Похоже, я и вправду закричала, но мне все равно. – Она мертва? – На этот раз шепчу я. На этот раз я завладела их вниманием.

Первый мужчина, с которым я говорила, наклоняется через стол и опирается кулаками о металлическую столешницу, чтобы глаза наши оказались на одном уровне.

– Мы не знаем, кто такая Элла, но намерены выяснить.

Обвинение в его голосе ядовитое донельзя, но я воспринимаю только самое существенное. Они понятия не имеют, кто такая Элла и где она. Значит, Элла жива. Люди в этом отделе не знают, кто она.

– У нас есть к вам вопросы, мадемуазель Макмиллан, – добавляет мужчина, и трое остальных угрожающе нависают над ним. Угрожающе для меня.

Не сдержавшись, я отвечаю:

– А я хочу знать, нет ли Эллы в списках пропавших. – Блейк уже давным-давно связывался с посольством по поводу нее. Давным-давно!

Он сверлит меня пронизывающим взглядом, потом сердито смотрит на Рея и Шанталь и говорит им что-то по-французски. Мне опять просто ужасно хочется закричать. Я, черт побери, устала от людей, которые говорят на французском, прекрасно зная, что я его не понимаю.

Рей явно недоволен тем, что сказал ему мужчина, и отвечает резкой пулеметной очередью из французских слов. Может, я и не знаю языка, но прекрасно слышу по интонации, что он разозлен.

Ладонь Шанталь ложится мне на плечо мягко и успокаивающе.

– Они говорят, чтобы мы подождали за дверью, Сара. Я не хочу оставлять тебя одну.

Эти люди сказали ей, что собираются допросить меня в связи с расследованием, к которому я имею какое-то отношение, и она не хочет оставлять меня. Остается только надеяться, что они не употребили слово «убийство». И все равно Шанталь следовало бы убежать. Я бы убежала. Но она, как Элла, слишком наивна, чтобы понять это. Как Элла, она слишком легко оказывается уязвимой и в беде.

Во мне опять пробуждается материнский инстинкт, и я кладу руку ей на плечо, обещая себе, что скоро смогу сделать то же самое и с Эллой.

– Все в порядке. Вы с Реем идите. Спасибо вам за все.

– Мы будем за дверью, – говорит Рей и буравит взглядом мужчину за столом. – Прямо за дверью, если понадобимся. – Он снова переключает внимание на меня и понижает голос, чтобы слышала только я: – Не могу рисковать, чтобы меня выпроводили из здания, если откажусь выйти, а то я отказался бы, но не разговаривайте с ними, пока не приедет Крис.

– Не буду, – обещаю я, и мой телефон звонит. – Это, наверное, Крис.

– Мадемуазель, – начинает было мужчина, но Рей тут же обрывает его какой-то резкой фразой на французском, и, намеренно или нет, этим дает мне возможность ответить на звонок.

Я бросаюсь на другой конец комнаты и присаживаюсь на пустой стул.

– Крис, – отвечаю я и смотрю, как Рея и Шанталь выводят из помещения.

– Стивен сказал, чтобы ты ни с кем не разговаривала.

– А он знает, что происходит?

– Пока еще не в курсе, но даже если бы знал, ответ его был бы таким же. Скажи им, что не можешь говорить без разрешения своего адвоката, или просто потяни время, и я сам им скажу.

– Мадемуазель Макмиллан, – резко окликает меня мужчина за столом.

Я поднимаю палец.

– Еще минутку.

Он скрипит зубами.

– Только одну.

– Я слышал, – говорит Крис. – Он просто пытается тебя запугать. Представь, что это Марк, добивающийся твоего полного подчинения. Выше голову и держись.

Марк не мог засадить меня за решетку. Я меняю тему, пока время не вышло.

– Пожалуйста, скажи Рею, чтобы отвез Шанталь домой.

– Не раньше, чем приеду сам.

– Пожалуйста. Я не хочу, чтобы они слышали обвинения против меня. Как я смогу строить здесь с тобой жизнь, если все твои знакомые будут думать, что я… – я не могу произнести «убийца», – преступница?

– Никто не узнает об этом.

– Они уже сказали Шанталь про расследование в Штатах. Пожалуйста, уговори их уехать.

– Я должен знать, если тебя куда-то поведут. И я уже почти приехал. Я отключаюсь, чтобы сосредоточиться на дороге и доехать побыстрее. Не говори им ничего. – Он вешает трубку, не дав мне возразить.

Я крепко зажмуриваюсь и делаю глубокий судорожный вдох, потом убираю телефон в сумку и поворачиваюсь к мужчинам на другом конце комнаты. Подхожу к ним и останавливаюсь перед столом.

– Месье?…

– Бернар, – подсказывает он.

– Месье Бернар, – повторяю я, – вы не подскажете, как пройти в туалет?

Он несколько секунд буравит меня взглядом.

– А это не может подождать?

Тон его граничит с грубостью, но я отвечаю с приторной наивностью:

– Меня тошнит. Наверное, что-то съела. Тартар. Не хотелось бы испачкать ваш стол.

Он уже не скрывает своей злости и говорит вначале что-то мужчине, стоящему сзади, потом снова мне:

– Месье Дюпон проводит вас.

Я такая опасная преступница, что меня уже надо сопровождать? Мужчина лет пятидесяти, лысый, с жестким круглым лицом, подходит ко мне.

В голове всплывают вчерашние слова Криса: «Это мы атакуем проблемы, а не они нас. И, детка, мы делаем это вместе». Я глубоко вдыхаю. Мы делаем это вместе. И меня осеняет, что это не значит вручить свою жизнь Крису.