Солдаты заряжают винтовки.

Лейтенант Хаяси, который вместе со мной командует операцией, жестом приказывает им подождать.

— Вы всегда хвастались фамильной саблей шестнадцатого века. Мою выковали веком позже и дали ей имя, назвав «косарем голов». Сейчас я покажу вам ее в деле.

Солдаты возбужденно цокают языками и переговариваются, предвкушая бесплатное развлечение.

Хаяси становится в самурайскую позу — ноги раздвинуты, колени согнуты (он выучил ее по старинным эстампам) — и заносит саблю над головой.

Пленный медленно поднимает глаза.

Я едва не теряю сознание.

— Подождите!

Кидаюсь к молодому человеку, стираю с его лица следы грязи и копоти — и вижу родинки, похожие на слезинки.

— Не трогайте меня! — кричит она.

— Женщина! — восклицает Хаяси, убирая саблю в ножны.

Он отталкивает меня, опрокидывает задержанного на землю и сует руку ему в брюки.

У меня останавливается сердце. Это она! Что она делает здесь, в этой деревне? Когда покинула Маньчжурию?

— Женщина! — подтверждает возбужденный Хаяси.

Девушка отбивается, издает пронзительные вопли. Он отвешивает ей две пощечины, срывает туфли и брюки. Потом расстегивает пояс. Их окружают сгорающие от нетерпения солдаты.

— Прочь! Отойдите. В очередь! — приказывает он.

— Скоты!

Я бросаюсь на лейтенанта. Он поворачивает ко мне разъяренное лицо. Увидев нацеленный ему в лоб пистолет, Хаяси весело смеется:

— Ладно, вы будете первым. В конце концов, это ваша «находка».

Я не отвечаю. Он понимающе ухмыляется и шепчет мне на ухо:

— Это у вас впервые, не так ли? Если стесняетесь на людях, идите в тот храм, я покараулю.

Хаяси увлекает меня в храм на противоположной стороне улицы. Двое солдат приносят девушку, бросают ее на пол и выходят, мерзко хихикая.

Она дрожит всем телом. Я снимаю китель и прикрываю ее обнаженные ноги.

— Не бойтесь, — говорю я ей по-китайски.

Звук моего голоса приводит ее в смятение. Она смотрит на меня во все глаза. Безмерное страдание искажает ее лицо. Внезапно она плюет в меня и начинает кататься по земле с криком:

— Убей меня! Убей меня!

Хаяси стучит в дверь, я слышу его смешок:

— Лейтенант, поторопитесь! У моих солдат кончается терпение!

Я обнимаю мою китаянку. Она кусает меня в плечо. Мне очень больно, но я прижимаюсь щекой к ее щеке. Я плачу и шепчу ей:

— Прости меня, прости меня…

В ответ она истошно выкрикивает:

— Убей меня, прошу тебя! Убей! Не оставляй меня жить!

Из-за двери слышен голос Хаяси:

— Лейтенант, почему так долго? Не будьте эгоистом!

Я выхватываю пистолет и прижимаю дуло к виску китаянки. Она поднимает ко мне лицо. Страх исчез из ее глаз. Теперь она смотрит с привычным безразличием — как на площади Тысячи Ветров.

Я вздрагиваю и чуть сильнее нажимаю пистолетом.

— Вы меня узнаете?

Она закрывает глаза.

— Я знаю, что вы меня ненавидите, и я знаю, что вы никогда меня не простите. Но теперь ваше презрение не имеет значения. Я убью вас, а потом покончу с собой. Ради вас я отрекаюсь от этой войны, предаю родину. Ради вас стану недостойным сыном, навеки замарав честь семьи. Мое имя никогда не помянут в храме, посвященном павшим героям. Оно будет проклято.

Я осыпаю девушку поцелуями. По ее щекам текут слезы. Она больше не сопротивляется.

От ударов прикладами в дверь дрожит пол.

— Лейтенант, вы закончили? Считаю до трех и вхожу! Раз…

У меня нет времени узнать, почему она покинула Маньчжурию, зачем обрезала свои дивные волосы. Я мог бы задать ей тысячу вопросов, но не стану этого делать. Я так и не сумел произнести слов любви.

— Два…

Я шепчу ей на ухо:

— Не тревожьтесь. Я последую за вами. Я защищу вас там, в темноте.

Она открывает глаза:

— Меня зовут Ночная Песня.

Но я уже нажал на курок. Ее черные зрачки дрогнули и расширились, из висков потекла кровь. Моя китаянка падает, ударившись затылком. Мертвые глаза смотрят вверх.

Открывается дверь. За спиной раздаются шаги, и я с отчаянием понимаю, что у меня даже нет времени сделать харакири, приняв достойную самурая смерть.

Сую в рот окровавленное дуло пистолета.

Грохот, землетрясение.

Я падаю на играющую в го.

Мне кажется, что ее лицо порозовело. Она улыбается. Я знаю — там мы продолжим нашу партию.

Последним усилием воли пытаюсь удержать глаза открытыми, чтобы видеть мою любимую.

«Шань Са» по-китайски означает «дуновение ветерка». Такой псевдоним выбрала себе молодая писательница (настоящее имя Янь Ни), которая могла бы стать гордостью китайской литературы. Она родилась в 1972 году в Пекине, начала писать с семи лет, в двенадцать победила на национальном конкурсе детского творчества. Однако в 1990 году, после кровавых событий на площади Тяньаньмынь, она покидает Китай, и дарование ее расцветает во Франции. «Я уехала во Францию, чтобы родиться заново», — сказала Шань Са в одном интервью. Прожив на новой родине всего семь лет, она получает Гонкуровскую премию первого романа за книгу «Врата небесного покоя». С тех пор каждое новое ее произведение с нетерпением ждут читатели и критики. В совершенстве овладев музыкой французского языка, Шань Са обогащает его поэзией и образным строем китайского.

«Играющая в го» (2001) также удостоена Гонкуровской премии французских лицеистов. Эта книга, как и другие пять романов писательницы, переведена на многие языки. Так, в Великобритании она была признана лучшей зарубежной книгой 2003 года. Теперь, наконец, талант необычного автора смогут оценить и русские читатели.