древние источники. Их авторы неслучайно заостряют наше внимание именно на онгудах, которые, как и найманы, были народом «тюркских кровей и несторианской веры»[505]. Найманы, готовясь к войне против Чингисхана, крайне нуждались в онгудах, которые могли бы нанести удар по Чингисхану с тыла. Именно поэтому «надменный Таян-хан… отослал посла по имени Торбиташи к вождю онгудов Алахуши дигитхури[506] со словами: «Монголов кучка, что в степях восточных, кичиться стала силою чрезмерно. Так вместе повоюем тех монголов, их попленим, колчаны отберем. И выступай, мой Алахуши, немедля и будь в моей дружине отрядом правофланговым».

Выслушал найманского посла Алахуши дигитхури и отослал с таким ответом: «Нет, не могу быть правым флангом в твоей дружине».

И тут же вождь онгудов послал гонца по имени Юхунан с поклоном к Чингисхану и словами: «Найманский Таян-хан твои колчаны отобрать грозится. Мне предложил в его дружине правым быть крылом. Я отказался. Теперь же, зная замыслы его, я шлю гонца тебя предостеречь: будь осторожен, не дай врагу себя обезоружить»»[507].

Вождь онгудов, по-видимому, опасаясь набирающего силу Чингиса, не только отказался присоединиться к античингисовым силам, но поспешил известить Чингисхана о коварных замыслах найманов и их союзников, а по сообщению «Юань ши», и вовсе «поднял обок (сородичей. — А. М.) и стал вассалом (Чингисхана)»[508].

Как считает Х. Шагдар, «Это решение Алахуши дигитхури свидетельствовало, прежде всего, о том, что он пристально следил за политической ситуацией, которая складывалась на территории обитания своих ближайших соседей, реально ее оценивал и, в конце концов, решил опереться на Чингисхана. Но это было субъективной стороной решения вождя онгудов. Объективными же причинами его выбора были реальные, жизненные интересы его народа. Многочисленные кочевые племена жили разрозненно; они не только постоянно враждовали друг с другом, но и совершали грабительские набеги на онгудов, которые, по сравнению с ними, вели более оседлый образ жизни.

Кроме того, орды кочевников и войско Алтан-хана, направляясь в поход друг на друга, непременно следовали через земли онгудов. Вот почему Алахуши дигитхури в душе поддерживал Чингисхана, который «боролся с безрассудными правителями этих многочисленных улусов и аймаков, стремился к их объединению и созданию единого могучего государства (И. Н. Березин). К тому же опора на такой сильный улус предвещала в дальнейшем освобождение от чжурчжэньской зависимости»[509].

Известие о надвигающейся угрозе с запада подвигло Чингисхана и его сподвижников к незамедлительному принятию решительных контрмер. В жарких спорах на Военном совете[510] обсуждался план предстоящей войны с найманами. В конце концов верх взяли сторонники упреждающего удара по врагам, дабы «воспользоваться их неготовностью»[511].

Решающий характер предстоящего сражения побудил Чингисхана к началу коренной реорганизации своего улуса и, главное, к продолжению строительства значительно увеличившейся после разгрома хэрэйдов армии.

На начальных этапах военного строительства Чингисхана (первый этап — 1178–1189 гг.; второй этап — 1189–1204 гг.) основной формой формирования войска и его управления был курень[512], являвшийся порождением родового строя. Извечной, традиционной спутницей этой формы организации войска была вольница родовых вождей, которые, когда хотели, являлись на общий сбор, а если не хотели, игнорировали его. Чтобы покончить с этой пагубной практикой, окончательно закрепить в армии принцип единоначалия, передать бразды правления всеми подразделениями армии улуса в руки своих надежных, опытных нукеров, на следующем, третьем этапе военного строительства[513] Чингисхан осуществил перевод строящейся им армии на децимальную (десятичную) систему формирования и управления, которая, начиная с империи Хунну, использовалась во многих государствах, существовавших на территории Монголии[514].

Конкретные шаги, предпринятые Чингисханом в рамках реорганизации армии, а также «устроения личной караульной стражи — хэшигтэна», были оформлены в виде указов, которые впоследствии нашли свое отражение и развитие в «Книге Великой Ясы»:

«Чингисхан повелел:

Разделить дружину свою на тысячи, на сотни и десятки и поставил над ними тысяцких, сотников да десятников.

Додаю, Доголху, Угэлэ, Толуну, Бучарану и Суйхэту был пожалован чин высокий — чэрби[515].

Покончив с этим, занялся Чингисхан устроением караульной стражи — хэшигтэна, в коей было восемьдесят хэвтулов — ночных охранников и семьдесят турхагов — гвардейских стражников дневной охраны. И собрал Чингисхан в свою караульную стражу всех смышленых и крепких телом мужей — сыновей и младших братьев сотников своих и тысяцких, а также сыновей и младших братьев людей свободного состояния.

Обратясь милостиво к Архай хасару, Чингисхан тогда же повелел: «Тысячу лучших отбери батыров (богатырей. — А. М.)! Во дни сражений впереди меня пусть в бой они идут! В дни мира и покоя пусть охраной личною моей стоят на карауле!»

И повелел он тут же: «Да будет Угэлэ чэрби главою над семьюдесятью турхагами стоять! И в том помощником ему пусть будет Хутусхалчан».

И молвил дальше Чингисхан: «Пускай дневальные мои — стрелки-хорчины, турхаги и прочие конюшие, и вратари, и кравчие несут дозор, нас охраняя, сменяясь каждодневно. Перед закатом солнца пускай сдают свой пост ночным охранникам — хэвтулам. А те всю ночь пускай стоят у входа часовыми, обходят стан дозором. Пока мы утром заняты едою, хорчины и турхаги должны явиться и на посту хэвтулов заменить. А через трое суток сменного дозора охране всей для отдыха смениться надлежит».

Так Чингисхан разделил свое войско на тысячи, назначил шесть чэрби, устроил стражу караульную из восемьдесяти хэвтулов — ночных охранников и семьдесяти турхагов — гвардейских стражников дневной охраны, поставил Архай хасара командующим тысячи батыров — личной охраны своей и выступил из местности Ор нугын хэлтгий хад, что на реке Халхин-гол, повоевать найманов»[516].

Монгольский военный историк Х. Шагдар и российский монголовед Б. Я. Владимирцов, давая необходимые разъяснения действиям Чингисхана, писали: «Преимущество вражеских сил над войском Чингисхана заключалось в их численном превосходстве. В случае наступления врага широким фронтом возникала опасность окружения малочисленного воинства Чингисхана. Такое соотношение сил требовало от каждого подразделения, всех воинов армии Чингисхана полной отмобилизованности, максимальной самоотдачи. Исходя из этого, Чингисхану необходимо было принять меры по совершенствованию и укреплению системы военного командования, что обеспечивало бы руководство действиями каждого воина, а также позволяло организовывать наступление по широкому фронту.

Чингисхан считал, что этому требованию будет соответствовать переход от «куренной» системы организации армии к децимальной (десятичной) системе формирования подразделений и управления его войска»[517].

«Особое же внимание Чингисхан уделил организации гвардии, которая должна была стать его личной охраной и отборной частью войска (главных сил. — А. М.). Чингис слишком хорошо знал, как легко в степях при кочевом быте можно подвергнуться внезапному нападению, которое разом может прикончить начинающееся большое дело, поэтому он особенно старательно следил