Вика потупилась, кивнула.

— Давай Птичка принеси мне пиджак, я его в гостиной оставил, и я пойду, поскорее забудусь сном, — он вытащил из кармана телефон, намереваясь вызвать такси.

Вика снова смутилась, и тихо выскользнула из прихожей.

Назар успел вызвать такси, и даже просмотреть почту, когда Вика вернулась немного испуганная.

— Назар, а у тебя сильно дорогой пиджак? — спросила она, пряча его за спиной.

— Что? — не понял он вопрос.

— Ну, понимаешь, видимо пока Тимошка, был в гостиной, он добрался до него, и немного… вот, — она вытащила его светло серый пиджак, от Тома Форда, и показала один из рукавов, который был весь усеян разноцветными линиями от фломастера.

— Прости, пожалуйста, это я виновата, не уследила за ним, я обязательно верну тебе деньги, — затараторила Вика.

Назар усмехнулся. Двести тысяч за пиджак, для Птички это многовато.

— Художник растёт, — он забрал у неё вещь, натянул на плечи, — не переживай Птичка он недорогой.

— Назар, я не дура, Том Форд, не может быть дешёвым, — возмутилась она его обману, и постучала по виску. — Мозги!

— Что ж сделаешь с тобой, — вдохнул Назар, — будешь отдавать натурой, извини, но деньги, конкретно от тебя меня не интересуют.

— Вероломный миллионер, как ты свои миллионы-то сколотил, раз от денег отказываешься, — Птичка сложила на груди руки, и в них сверкнули его авиаторы.

— О, это мои очки? — удивился он.

— А, да, — она протянула их ему, — девочки просили тебе передать.

— Спасибо, — Назар забрал очки и снова подтянул Птичку к себе.

— До завтра, Викуша, — назвал он ее, так как мама, чмокнул в нос.

Вика сморщила носик.

— Если ты меня так будешь звать, то никакой натуры, — пригрозила она.

— Хорошо, — не стал, спорит Назар, — тогда останавливаемся на Птичке, — и его рука легла на левый бок, там, где у неё жила Зарянка.

— Да, так называешь меня только ты, — тихо призналась она, — и мне нравится.

— Так всё мне пора, ещё одного поцелуя я не переживу, — сдавленно взвыл Назар.

Вика тут же отстранилась и виновато улыбнулась.

— До завтра, — попрощалась она.

— До завтра. Птичка, и не забудь про трусики, — улыбнулся он, и вышел, прикрыв за собой дверь.

Назар с тоской подумал о своей одинокой однушке, пока ехал в такси

Пиздец.

Теперь точно в пору самоудовлетворяться.

Дожил блядь!

Но в, то, же время он понимал, что Птичка этого стоила. Хоть и с удовольствием он бы утащил её к себе, и не выпускал из койки сутки.

И Назар вдруг чётко осознал свой статус.

Он влюблённый дурак!

Самый настоящий. Потому что только настоящий влюблённый дурак, чувствует себя вот именно так, как он сейчас. Неудовлетворённым, усталым, голодным и в то же время счастливым от того что некая Птичка, приняла его, не прогнала, и ответила взаимностью.

Вот такой парадокс, блядь!

Он глянул на разрисованный рукав пиджака, надо же, хрен обманешь!

И он решил что, пожалуй, оставит на память каракули Тимофея, пацан был занят, не мешал им, и в этом он молодец.

20. «Свидание»

— Вер, ну не могу я сегодня, не настаивай, — вещала я в трубку, закидывая спортивную сумку на заднее сидение.

— Заканчивай ломаться Тори, — ныла Верка, — Женька занята, мне не с кем вечер провести, пошли со мной!

— Да, блин, Вер, свидание у меня, — вынудила всё же признаться.

Ей бы допросы вести, нытьём своим.

— Свидание? — переспросила Верка, в миг, поменяв тон, со страдальческого, на жуть какой заинтересованный.

— Да, Верочка, — вздохнула я, и села за руль, — свидание, и до него всего два часа, а я вместо того чтобы к нему готовиться, треплюсь с тобой, вся потная после тренировки.

— Это с ним? С Назаром? — подруга совсем не прониклась моими проблемами.

— Да, — коротко ответила я, — и я кладу трубку, мне пора.

— Подожди, Тори, расскажешь потом, как у вас всё прошло, — ох уж любопытная Варвара, эта Вера.

— Расскажу, но только в общих чертах, знаю я тебя, начнёшь подробности всякие выспрашивать, — пообещала я.

— Так в подробностях вся соль, — парировала подруга.

— Ну, вот считай бессолевая диета у тебя, — фыркнула, и наконец, попрощалась с ней.

Глянула мельком на часы, отметив, что время осталось меньше двух часов. Завела машину, и помчалась домой.

Если бы Верка знала, какие это подробности, какая это соль.

Вспоминая вчерашний вечер, я непроизвольно краснела. Меня, почему-то зациклило, на том, в каком порочном и откровенном виде я предстала перед Назаром, там на подоконнике. Да что там, я теперь на него вообще спокойно смотреть не могу. На подоконник этот. И когда я призналась вчера ему что мне стыдно, это было именно поэтому. Ведь это очень-очень развязно предстать вот так перед мужчиной, ещё и дрожать от ласк откровенных. И да он уже касался меня там, и не он был первым. Но тогда в номере было темно, и я немного захмелела, от ласк его и слов. А вчера в свете вечернего солнца, когда всё видно предельно чётко, на нашей милой и уютной кухне, и Назар на коленях предо мной.

Сам Долохов на коленях!

Низ живот моментально простреливает томной судорогой, стоит только вспомнить ласки его нежные тягучие, такие порочные. И слова его, словно отдельный вид наслаждения, для души, для сердца. Слова такие сладкие, вселяющие уверенность, что только одна нужна, необходима, только ему.

Я выдохнула, вот не стоит предаваться этим мечтам за рулём, бдительность теряется, могу не доехать. Представила, как попав в аварию, составят протокол, и причиной укажут, любовную кому, в которой я прибывала за рулём.

Эх! И о том кто был до Назара, не хотелось думать. Впервые те воспоминания не ранят меня, он перекрыл их. Полностью завладев мной. Захватив в свой плен. Такой он добрый, ласковый, предупредительный, спокойный. Голова идёт кругом, когда признаётся, что