– Мне уже интересно. Что же там был за ужас? Где можно найти ее ученические работы?

– Уже искали одни, – проворчала женщина.

– В смысле?

– С полгода назад. Приходили люди. Спрашивали про ученические работы Крыловой. Уж не знаю, зачем им?

– Так где работы? – насторожился Соколовский.

– Хранились в училище. Но теперь их там нет. Скупили все до единой.

– А кто искал ее картины – не помните? – стал уточнять Игорь. – Случайно не мужчина лет тридцати пяти, среднего сложения, темные волосы…

– Нет, приходили разные люди. Правда, никто толком не мог мне объяснить, откуда у них такой интерес к ее картинам.

– Тогда последний вопрос. Пока Крылова училась, у нее были поклонники? Завистники? Любые конфликты на творческой почве?

– Молодой человек. – Еремеева посмотрела на Игоря, как на убогого. – У творчества Крыловой не могло быть ни поклонников, ни завистников, потому что не было творчества. И если на то пошло, она сама завидовала всем подряд.

– Кому? Конкретно?

– Всем, кто рисовал лучше ее. А это практически весь курс. Ну что? Остались у вас еще вопросы?

– Видимо, нет, – улыбнулся Соколовский. – Спасибо.

В отделе Родионова с интересом смотрела, чем занят Соколовский. Игорь закреплял на их демонстрационной доске фотографии картин Крыловой. Отдельно испорченные, отдельно уцелевшие. Обернувшись на Вику, он прокомментировал свою выставку:

– Вот уничтоженные. Вот те, что остались.

– Ты думаешь, это важно?

– Я пока вообще не понимаю, за что уцепиться, – откровенно признался Соколовский.

Жека оторвался от ознакомления с брачным контрактом и, глядя на фотографии, сказал:

– Ну, то есть завистников не было. Муж не в обиде. Но кто-то, с одной стороны, все ее старые картины скупил, а с другой – испортил новые.

– Если это один и тот же человек? – предположил Соколовский.

– Какой-то таинственный поклонник? Который в то же время терпеть ее не может?

– А это нормально, – тихо сказал Соколовский Вике. – Как у нас с тобой, да?

– Почему? – так же тихо, с улыбкой, ответила Вика. – Я же тебя как-то терплю.

В этот момент зазвонил телефон Соколовского на столе. Вика бросила мельком взгляд на экран, где высветилось одно слова «Катя». Улыбка тут же исчезла с ее лица, а голос стал сухим и официальным:

– Тебя. Можешь выйти, если тебе надо поговорить.

– Я сейчас. – Схватив телефон, Соколовский вышел.

В коридоре он несколько раз поднимал руку с телефоном, но так и не решился ответить. Прибавив шагу, Соколовский двинулся в сторону кабинета Пряникова. Андрей Васильевич, державший в руке второй свой телефон – старенькую «Нокию», быстро убрал его в стол.

– Да!

Соколовский вошел, плотно прикрыл за собой дверь и сел перед начальником, нервно облизнув губы.

– Мне звонил Стас, – коротко заявил он.

– Что говорил?

– Понимаете, дело не в том, что он говорил, – хмуро пояснил Соколовский. – Дело в том, что со мной происходит.

– Выкладывай.

– А что, если я его недооцениваю?

– То есть? – удивился Пряников. – Что ты имеешь в виду?

– Я думаю, что он клоун и психопат. А что, если он мной управляет? Я вышел из СИЗО, мой адвокат взорвался. И эти новости… Вы не знаете, но я, оказывается, встречаюсь с дочкой Игнатьева.

– Да? Любопытная версия. И ты считаешь, Стас подстроил вашу встречу?

– Может быть… – неопределенно ответил Соколовский.

– И что еще? Ваши свидания, секс? – прищурился Пряников.

– Вы правы, – несколько нервно улыбнулся Соколовский. – Обычная паранойя.

– Не давай ему себя запугать, Игорь. Он хитрый, но он не всесилен. Ясно?

– Спасибо. – Соколовский кивнул, встал и направился к двери. Там он остановился, подумал и еще раз кивнул.

Пряников некоторое время посидел, глядя на дверь, за которой только что скрылся Соколовский, потом снова достал свой второй телефон, прочитал сообщение, которое на него пришло, и вышел из кабинета. И уже на улице, на морозе, зайдя за угол здания, он набрал номер:

– Слушаю. Да, он только что приходил, рассказывал. А я что могу? Хорошо. Я понял. Постараюсь.

Аня сидела на кухне, забравшись с ногами на диван и завернувшись в плед. Взгляд то и дело возвращался к мусорному ведру под мойкой, куда Вика бросила буклет. Наконец она вскочила, подбежала к мойке, открыла дверку и вытащила из ведра буклет. Забравшись опять на диван с ногами, Аня набрала номер.

– Вы позвонили в банк «СитиКредит», – ответил женский голос с дежурной приветливостью. – Чем могу быть полезна?

– Соедините меня с кредитным отделом, – попросила Аня.

– Минуточку.

Аня слушала музыку, которую включили на время ожидания, и не могла решиться: то ли закончить разговор и снова выбросить буклет, то ли…

– Добрый вечер, меня зовут Вадим, как я могу к вам обращаться?

– Вадим… Надо же, какие совпадения, – не сдержалась Аня.

– Простите, я не расслышал вашего имени?

– Да. Простите. Виктория Родионова, – ответила Аня. – Смотрите, какая история. Я приходила к вам несколько дней назад, узнавала условия кредита под залог недвижимости.

– Вы хотите уточнить условия?

– Нет. Я подумала и решила, что условия меня устраивают. Что я должна делать?

– Речь идет о залоге недвижимости? – уточнил голос в телефоне.

– Да.

– В таком случае для начала мы должны прислать оценщика. Заодно заполните у него заявку на кредит.

– Когда это может быть? – еле сдерживая волнение, спросила Аня.

– Если вам удобно, то хоть завтра. Когда вам удобнее? В обед или, может быть, по окончании рабочего дня?

– Я сейчас постоянно дома, так что лучше часа в четыре.

– Так и запишу: в шестнадцать ноль-ноль. Всего вам доброго!

– До свидания.

Ошалевшая от собственной наглости, Аня еще какое-то время сидела и смотрела на буклет. Потом встала и выбросила его в ведро.

Весь отдел занимался делом. Пожалуй, только Аверьянов втайне от Вики листал на столе не документы, связанные с делами отдела, а брачный контракт, который ему вручил отец Нины. Соколовский стоял возле доски с фотографиями и рассуждал вслух:

– Единственная странность – что до сей поры Крылова талантами не отличалась.

– Не преступление, – коротко прокомментировал Даня.