литературу следующим способом:

«…освещенный зеленоватым лучом инфрапрефастора Сичкина, трепетно струившимся из двухрамкримированного реле синфорного ногтескопа Брехта, Громов наклонился над неподвижно лежащим Муртазовым, который со вздохом открыл глаза. «Всякое тело…» — прошептал Сабир и, слабо улыбнувшись, потерял сознание. «Погруженное в воду…» — задумчиво прошептала стоящая рядом Глэдис и, посмотрев на стрелку контрольных мураделевых весов, вдруг отчаянно вскрикнула: «Теряет в своем весе!» — «Столько, сколько весит», — спокойно отреагировал Громов. Медленными, сплегионально мерцающими струйками по полу растекалась вытесненная им жидкость…»

* * *

Итак, начинающий фантаст, за работу! Остается только в стабильный сюжет вставить новые названия и имена — и издание обеспечено! Правда, если останется бумага от очередного переиздания аналогичных книг более оперативных авторов.

Владимир Лифшиц

(1913–1978)

Евгений ВИНОКУРОВ

Мои друзья

Мои друзья — загадка для меня:

Ровесники мы с ними, почему же

Я лучше становлюсь день ото дня,

А вот друзья — день ото дня все хуже?

Тот оплешивел, этот окривел.

Тот с зонтиком,

Тот хлюпает калошей.

Собачки, дачки, карты — их удел.

Мои друзья — плохие. Я — хороший.

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ

Гипотенуза

Я — Петр Первый,

я — сын Расей,

Любитель пергал[25]

и лососей!

Я — город Веймар!

Я — вернисаж!

Я — веткой вербы

к вам за корсаж!

Язык резонов,

оревуар!

Я — Лактионов,

я — Ренуар!

В Париж!

В Тулузу!

На ринг!

На трек!

Шаром в ту лузу,

Тулуз-Лотрек!

Есть сто речушек —

один порог.

Есть сто ватрушек —

один пирог.

Мне ветер сушит

разрез ноздрей.

Есть сто Андрюшек —

один Андрей!

Я — воз не сенский,

не сена воз, —

Я — Вознесенский,

 возник из звезд!

И, словно плетью

меня хлеща.

Сплетеньем сплетен,

сплеча, сплеча!..

Я — искра, искра,

контакт искрит!

Я вокруг смысла,

что в строчках скрыт.

Оригинальности

пущей для —

Даю

гигантского

кругаля!

Станислав КУНЯЕВ

Добро

Добро должно быть с кулаками,

Но если результата нет,

Добру годится также камень,

Годится палка и кастет.

Хоть вывод мой и необычен.

Но если после зуботычин

Твой лучший друг на землю — бряк!

То это значит — ты добряк.

Самуил МАРШАК

Баллада о простом пиджаке

Девочка

Берегом речки бежала.

Вдруг оступилась

И в воду упала.

Смотрит народ

От зари до зари,

Как поднимаются

Вверх пузыри.

Тут бы, конечно.

Той девочке крышка,

Если б не ехал

В трамвае парнишка.

Этот парнишка

В простом пиджаке

Лихо подпрыгнул

И скрылся в реке.

Уйма собралась

У речки народу.

Смотрит народ

На бурлящую воду.

Смотрит народ,

Как парнишка простой

Станет спасителем

Девочки той.

В этот же день

В половине шестого

Ищут повсюду

Парнишку простого.

Ищут парнишку

И этак и так.

Ищет его

И писатель Маршак.

Средь человечьего

Шумного роя

Долго искал —

Не нашел он героя.

Трудно!

Единственный признак —

Пиджак…

Так был наказан

Писатель Маршак.

Александр МЕЖИРОВ

Переформировка

Почти вот так же ландыши цвели.

Когда, минуя Невскую Дубровку,

Меня комбаты хмурые вели

В глубокий тыл на переформировку.

Там зампотехи встретили меня,

Когда я шел вдоль Невского проспекта,

И решена была к исходу дня

Проблема моего боекомплекта.

Потом в теплушке, сидя на полу,

Я по стене размазывал варенье.

 Кончалось детство.

Ротный спал в углу,

Не зная про мое стихотворенье.

Ярослав СМЕЛЯКОВ

Шамовка

В ресторанах родной земли

На втором году пятилетки —

Вилки, ложки, судак-орли,

Накрахмаленные салфетки.

Возражений особых нет.

Судака я запью нарзаном.

Но шамовку минувших лет,

Забывать нипочем нельзя нам!

Мы садились за стол, черны,

И движением рук усталым

В рот пропихивали блины,

Что припахивали металлом.

Нам заказывал бригадир —

Вот о чем я сейчас толкую, —

Не какой-нибудь там пломбир.

Не телятину никакую.

Но в немыслимой той дали

Представлялась нам почему-то

Повкусней судака-орли

Каша, рыжая от мазута.

Из книги «1001 короткая басня»