Уголки губ Эмили разочарованно опустились. Какой смысл объяснять парням, что она жаждала путешествий в другие страны ради невиданных доселе зрелищ и картин, еще не нарисованных рукой художника. Было столько всего, чего ей не хватало.

Если бы дядя выдал ее замуж за Бланкеншипа, жизнь девушки закончилась бы.

Сдержав зевок, она подумала о том, когда же вернется Годрик. Разговор за ужином отвлек ее на короткое время.

– Уже поздно. Наверное, тебе пора готовиться ко сну, Эмили, – сказал Седрик.

– Думаю, ты прав. Я устала.

Наклонившись, она подняла Пенелопу, шуршавшую ее юбками. Щенок лизнул хозяйку в подбородок и завилял хвостиком от удовольствия, а Эмили невольно успокоилась от такой непредвзятой привязанности. Седрик проводил ее наверх, напомнив о статусе пленницы.

– У тебя есть книги и Пенелопа. Тебе что-нибудь еще нужно этим вечером?

– Нет, я в порядке.

– Отлично, котенок. Я скажу Симкинсу, чтобы принесли блюдце с пищей и водой для собаки.

– А корзину? Разве Пенелопе не следует спать в ней?

– Я проверю, чтобы у нее было все, что пожелает ее маленькая душа.

– Спасибо, Седрик.

– Пожалуйста. Мы будем внизу, если тебе что-нибудь понадобится.

Оставшись одна, девушка села на кровать, посадила себе на колени собачку и взяла один из романов, лежавших на столике. «Леди Виола и удалой герцог». Ей хотелось хорошей истории.

Когда она читала об отважной героине и ее первом опыте с удалым героем, у нее перед глазами стоял Годрик. Сердце Эмили защемило. Думал ли он о ней сейчас или вообще? Что, если она заснет раньше, чем он вернется? Придет ли герцог все равно за своим поцелуем перед сном?

Ей нельзя было хотеть его, но, да простит ее Господь, она хотела. Эмили желала, чтобы он тихо вошел к ней в комнату и поцеловал ее, спящую. Поцелуй Годрика был пожаром в сухой степи, и она жаждала этого пламени больше всего на свете. Неправильно было так хотеть его. Разумом девушка понимала, какую опасность он представлял для ее сердца, но, казалось, она не могла противостоять ему.

Эмили опустилась на кровать, мечтая о Годрике. Пенелопа свернулась клубком у ее груди, глядя на хозяйку сонными собачьими глазками, пока та засыпала. Эмили пребывала в этом восхитительном состоянии полусна, представляя руки Годрика на своем теле, его губы на ее губах, тихие слова любви, щекочущие ухо. Но это были всего лишь сны, ничего более.

Годрик никогда раньше так не торопился вернуться домой.

Он настолько сильно погнал своего мерина, что Эштон дважды кричал ему сквозь стук копыт, чтобы ехал медленнее, иначе загонит жеребца. Тогда они действительно задержатся. Поездка заняла больше времени, чем они планировали, поэтому не попадут в поместье раньше часа ночи.

Подарки для Эмили были спрятаны в карман жакета для верховой езды, и Годрик отчаянно желал увидеть девушку, обнять, поцеловать, пощекотать, просто чтобы услышать ее веселый хохот. Он жаждал ощутить на вкус ее губы, увидеть, как глаза Эмили блестят от удовольствия или как она заливается первым румянцем страсти. Он хотел поговорить с ней на греческом, проверить, насколько хорошо она им в самом деле владеет. Он очень хотел испытать как ее ум, так и губы. Она была для него женщиной-загадкой, не похожей ни на одну из его знакомых.

Вдали в жемчужном лунном свете показались бледные каменные стены поместья, дразнившие его, будто мираж в пустыне. Дождется ли его Эмили? Он наделся. Ему хотелось уложить ее в свою кровать и поцеловать перед сном, и, к удивлению мужчины, его желание не было чисто физическим.

Как так получилось, что он беспокоился об этой девушке, как ни о ком другом, включая его близких друзей?

Эштон был прав. Она заворожила его, и он надеялся, что эти чары продлятся вечно.

Приехав в поместье, оба мужчины оставили лошадей конюху и вошли в дом. Слуга затушил свечи, в холле царила тишина. Луч дальнего золотого света освещал путь до гостиной. По коридору навстречу Годрику и Эштону долетал сигаретный дым.

Эмили с ними не было. Даже такие джентльмены, как они, никогда не курили при леди.

Годрик и Эштон направились в комнату и нашли Седрика, Чарльза и Люсьена развалившимися в креслах возле камина. Над их головами клубилось серое облако сигаретного дыма, они, тихо беседуя, играли в карты.

– Вы вернулись. – Седрик с облегчением посмотрел на них.

– Кажется, по нас скучали. – Голос Эштона прозвучал довольно озабоченно.

У Годрика неожиданно все сжалось внутри. Неужели с Эмили что-то случилось?

– Боюсь спросить, но где Эмили? – Сердце герцога защемило в груди.

– Не переживай, Годрик. Она спит у себя в комнате. Еще с десяти часов.

– Слава богу. Прошу меня простить. – Его светлость пожелал всем спокойной ночи и удалился, торопясь поскорее удостовериться, что она все еще там, все еще его.

Он взбежал по лестнице, но притормозил у двери Эмили. Проверил ручку двери. Было не заперто. Дуралеи! Она могла проскочить, а они бы и не заметили.

Одинокие лучи лунного света освещали комнату Эмили. На кровати виднелось темное очертание девушки. Она все еще была полностью одета, создавалось впечатление, будто упала от усталости. Может, она хотела дождаться его и уснула? В его груди теплился луч надежды. Он хотел, чтобы это оказалось правдой.

Годрик некоторое время стоял в нерешительности, потом набрался смелости, вошел и запер двери. Наклонившись, он снял сапоги и оставил их возле двери.

Тихо ступая, подошел к кровати и внимательно посмотрел на Эмили. Судя по умиротворенному выражению лица казалось, ей снятся более радостные дни. Он осторожно склонился над ней и провел губами по устам девушки, не желая разбудить ее, но она все равно пошевелилась.

– Годрик? – пробормотала, не открывая глаз.

– Да? – Он присел на корточки рядом с кроватью, когда Эмили открыла глаза.

– Ты на самом деле вернулся?

– Конечно, дорогая. Я же здесь живу, понимаешь?

Она попыталась не засмеяться.

– Правда? Я и не знала. – Девушка взглянула на него с озорной улыбкой. – Я хотела дождаться твоего возвращения, но, должно быть, заснула. – Она протянула руку и дотронулась до его щеки.

Годрик прикоснулся губами к ее ладони в поцелуе.

– Чем ты занималась, пока меня не было? – Он хотел знать все о том, чем она занималась и скучала ли по нему. Он ненавидел каждую минуту, проведенную врозь, хотел, чтобы Эмили заверила его, что он не одинок.

Скрестив руки на спинке кровати, мужчина положил на них подбородок, пока она рассказывала ему о своем дне, по его телу разливалось удивительное тепло. Иной раз Эмили казалась ему открытой книгой, но сегодня ее глаза были загадочными озерами. Он проникал в них глубже и глубже, завлекаемый чудесными эмоциями, которые отражались там.