– Вы неимоверный лжец, ваша светлость. Мне известно, что это вы тайно похитили Эмили. – Он отступил вправо, как будто планировал обойти стол, но затем передумал. – Мистеру Бланкеншипу не посчастливилось найти ее, как я понимаю, но уверен, вы засунули ее в подвал или, возможно, в шкаф. Как мне кажется, ничто не мешало вам так поступить. – Тонкие губы Парра растянулись в улыбке, такой же холодной, как у Годрика.

– Где мои деньги?

– Ваши деньги пропали. Я все их потратил на выплаты кредиторам, о чем вам прекрасно известно. Уже нечего взять и продать в этом доме, чтобы вернуть вам долг. Я также задолжал огромную сумму мистеру Бланкеншипу. Эмили была моей последней надеждой в сделке. Но, естественно, вам это тоже хорошо известно, именно потому вы и забрали ее.

– Она не вещь, которой торгуют. Она женщина! – Годрик ударил ладонью по столу Парра.

Эштон положил ему руку на плечо, чтобы успокоить.

– Если она не предмет торга, то зачем же вы взяли ее? Коль и был какой-то коварный умысел в использовании мной ваших инвестиций, давайте, по крайней мере, останемся честными и признаем, что теперь это мошенничество присутствует с обеих сторон, – ответил Парр.

Годрику хотелось перепрыгнуть через стол и выпустить жизнь из Парра. Но такое желание боролось с его собственным чувством вины. Это правда. Он не лучше Парра. Его совсем не заботило, что совершённые им действия погубят репутацию Эмили. Он рассчитывал на подобный результат. Его все это веселило, представлялось ему игрой.

Он был таким же негодяем, как и ее дядя.

В разговор вмешался Эштон:

– Мистер Парр, какие у Бланкеншипа претензии на Эм… э… вашу племянницу?

Лицо Парра вновь приняло деловое выражение.

– Неоспоримые. Я обменял ее на свой долг. Он женится на ней, в соответствии с этим соглашением. Если только, безусловно, она не потеряет девственность.

– И тогда она, значит, будет освобождена от него? – У Годрика перед глазами вновь замаячила победа.

– Нет. Коль она попадет к нему утратившей невинность, он сделает ее своей любовницей.

– И вы согласились на это? – Кровь отлила от лица Годрика, не от ужаса, а от гнева.

Парр опустил глаза, не в силах больше скрывать свое чувство вины.

– Да… это была сделка с дьяволом. Но какой у меня оставался выбор? Если бы Бланкеншип потребовал заплатить по счетам, я был бы разорен. Не то чтобы я не симпатизировал девчонке, но, если бы вы знали Бланкеншипа так, как знаю его я, вы бы меня поняли.

– Нам небезызвестно его влияние, – сказал Эштон.

– Правда? То, что он приводит к банкротству своих врагов, – лишь часть репутации этого человека.

– А что же Эмили? Могла она сказать нет в данном случае? – прервал его Годрик.

– Она сделает то, что потребуется. Что ей еще остается?

Годрик ударил его по лицу, и Парр откинулся назад на стуле, клацнув челюстью.

– Этого не произойдет.

Парр проверил языком свои зубы, показывая кровь.

– О? Почему нет?

– Эмили больше не ваша забота. У вас не получится оплатить ею свои долги.

Альберт принял боль с некоторой долей удовлетворения. Эмили действительно находилась у Эссекского, более того, он увлекся ею. Кто знает, как долго герцог будет наслаждаться девушкой, но, по крайней мере, сейчас она была под его протекцией. Бланкеншипу придется поднатужиться, чтобы найти способ достать ее. Возможно, это и к лучшему. Бланкеншип, определенно, не мог возложить на него ответственность за случившееся. Быть может, ему удастся использовать ситуацию в собственных целях и напомнить племяннице о своей доброте, которую он проявил, защищая ее. Вероятно, Эссекский простит долги Альберта за его попытки позаботиться об Эмили.

Удар в челюсть доказывал, что девчонка находилась в гораздо лучших руках, чем у него. Человек вот так запросто не ударил бы другого в цивилизованном обществе, разве только если его эмоции не зашкаливают.

Парр улыбнулся, поморщился, затем снова улыбнулся. Казалось, милый характер Эмили окупился сполна. Главное, чтобы амбиции Бланкеншипа в отношении племянницы не оказались бы столь же навязчивыми, как это выглядело.

Джим Таннер разведывал темную улицу впереди. Это был один из многих окольных путей в Сен-Жиле, где он мог скользнуть в непроглядную тьму, уклонившись от своих возможных преследователей. Также это идеальное место для встречи с новым клиентом. Смеркалось, и над лабиринтом трущоб растягивались тени, затемняя окна ломбардов и лачуг. Ранее по своим связям он получил записку о том, что какой-то человек хотел хорошо заплатить ему с целью вытащить юную леди из лап группки опасных аристократов. Это достаточно заинтриговало его, чтобы встретиться с потенциальным клиентом через час после захода солнца.

Чье-то шарканье в темноте перед ним заставило мужчину потянуться за ножом, спрятанным в пиджаке.

– Эй… вы здесь? – спросил грозный голос. – Я принес информацию и аванс. – Голос стал тише, перейдя в грубый шепот, когда высокий широкоплечий человек вышел на тусклый свет всего в нескольких шагах.

Таннер расслабился, радуясь вздохам и нервным подергиваниям потенциального клиента. Он находился всего в четырех футах, а мужчина даже не заметил этого.

– Так вам нужно, чтобы я завладел леди? – уточнил Таннер.

– Да. Ее сейчас прячут в поместье герцога Эссекского. Пять человек постоянно охраняют ее, – сказал мужчина, протянув клочок пергамента с указанием дороги к поместью.

Таннер прочел написанное и разорвал бумагу на клочки. Они полетели в грязную лужу, а чернила расплылись так, что невозможно было теперь прочесть написанное.

Он никогда не пересекался с герцогом Эссекским, но был уверен, что он такой же напыщенный, как и остальные аристократы. Скучный, богатый и обладающий слишком большой властью.

Будучи обычным парнем, Таннер чувствовал преданность к этим людям, особенно к своему хозяину, виконту средних лет. Как лакей, он выполнял любое требование господина, не ожидая никакой дополнительной доброты или хорошего отношения за свой нелегкий труд. Он испытывал гордость, огромную гордость служить своему хозяину.

По крайней мере, до тех пор, пока тот не узнал о возлюбленной Таннера и не изнасиловал ее. Лэйси. Кровь парня вскипела от воспоминания, как он обнаружил ее в кровати хозяина, с юбками, поднятыми выше колен, безропотно принимавшей все, чего бы не пожелал дать ей ее повелитель. Она не сопротивлялась, ни одна служанка никогда этого не делала. Отказ их хозяину повлек бы увольнение.

Из-за мести Таннер потерял голову. Он убил хозяина, лишил его жизни голыми руками и убежал. Теперь, семь лет спустя, стал наемным вором, одним из лучших. Ловкость рук и способность передвигаться незамеченным – то, что необходимо в работе лакея, – служило ему прекрасную службу, когда требовалось достать какие-то вещи, за которые платили клиенты.