– Егор, сынок, принеси мне аспирин. Горю я.

Ира вздохнула. Нет, до нормальной семьи им всё же далеко.

4.

– И мы должны понимать, какая сейчас на нашем рынке жёсткая конкуренция. Отсюда, так сказать, и плясать.

Марта дремала на «летучке» под успокаивающий голос Вельзевула. Обещанный проект она пока так и не получила, но вести себя хорошо старалась. В том числе посещать планёрки телевизионщиков. Зима уже благополучно закончилась, пришла бодрая и весёлая весна, со времени того самого эфира с участием профессора прошло больше трёх месяцев, но та история не забылась. Напротив, она стала редакционным мемом и разошлась на цитаты. Марта, кстати, схлопотала всё же за него официальное предупреждение. Ответственная за порядок на площадке была она, как ни крути. Хотя не только ей, но и Вельзевулу трудно было внятно сформулировать, как именно в той ситуации можно было соблюсти этот самый порядок.

– Надо было более вдумчиво готовиться, и проговорить перед эфиром ключевые моменты, – изрёк Самуил Александрович, чтобы вычленить хоть какую-то мораль.

Машу Сергиенко Марте пришлось подменять три недели, а когда та вернулась на своё шеф-редакторское место, наша героиня так и осталась наполовину «в ящике». Хотя физически её рабочий стол располагался в редакции журнала. Вот и сейчас, получив редакционное задание – снять сюжет для тематического эфира, Марта отправилась в журнальную резиденцию, где на неё опять будет косо посматривать Марат. Ему теперь приходилось выполнять свою работу самому. Полностью. Марта же вела собственную колонку и заполняла три разворота статьями. Сотрудников было немного: Марат, который виртуозно исполнял партию главного и выпускающего редактора, сам писал статьи и был посредником между журналом и отделом рекламы и маркетинга, дизайнер, верстальщица и два журналиста – Марта и Вера. Вера, причём, никак не пересекалась с телевизионщиками. Она была хорошая, старательная, но только в прошлом году выпустилась с филфака, опыта работы у неё было маловато. Зато в эзотерике очень хорошо соображала. Для девушки 22-х лет.

По небольшому холлу, служившему «предбанником» к кабинету шефа, разносились звуки укулеле. Это их администратор, Кристина, купила на днях экзотическую балалайку и развлекалась гаммами. Разучивала простенькую поздравительную мелодию ко дню рождения подруги. Удивительный у них коллектив, что ни говори. Марта попробовала подпеть, но то ли она не попадала в ноты, то ли Кристинина аранжировка была слишком далека от оригинала. Марта хмыкнула и пошла к себе.

На рабочем месте Марту ожидал сюрприз, а точнее, женщина лет тридцати.

– Я вам написала на редакционную почту, помните? – неуверенно сказала она. – Вы ещё сказали, что поможете разобраться с происходящим, и предложили приехать.

– Точно! Вы же мне писали о реинкарнации, да? – обрадовалась Марта. – О том, что ваш ребенок рассказывает истории, которые с ним произошли когда-то давно.

– Да, это я, – кивнула женщина. – Мне неловко, но я не знаю, куда обратиться. А у вас всё-таки знакомые в этой сфере везде.

– Не волнуйтесь, давайте, пообщаемся, – успокаивающе предложила Марта. – Может, чаю, кофе? У нас тут есть небольшая зона для бесед, со столиком, креслами. Там мне всё и расскажете.

У неё прямо ноздри раздулись, почуяла запах мистики и интересной работы. Ну, и кофе с печеньками для гостей редакции.

Посетительницу звали Нина и у неё был пятилетний сын по имени Матвей. Когда ему исполнилось четыре года, он начал спрашивать про «свой старый дом». Проблема была в том, что никакого старого дома не было, семья ни разу не переезжала. А Матвей в подробностях рассказывал, какой это был дом. Чуть позже в истории появился ещё один объект – здание, где Матвей, ну или тот, кем он был раньше, работал.

– Матюша его даже рисует. Говорит, это интересное место, называется «Дом наук».

– И вы мне это рассказываете же не потому, что в журнал попасть хотите, да? – уточнила Марта.

– Да, – кивнула гостья. – Конечно, вы можете об этом написать, только имена лучше не называть. Но интервью я подробное дам, если надо. Может, есть какие-то специалисты, которые помогут нам найти это здание. И если это всё существует на самом деле, тогда будет понятно, что есть вещи, которые за гранью наших представлений. А то ведь я не знаю, что думать.

По щеке Нины потекла слеза.

– Я уже собиралась специалистам каким его показывать. Так вдруг в психушку положат? У моей знакомой вон сынок, Яша, сюжет из мультика врачу пересказал, его чуть не упекли в дурдом с галлюцинациями… а вдруг удастся правда отыскать все эти дома, о которых Матюша рассказывает.

– Мир тесен, – сказала Марта, даже не подозревая, насколько он может оказаться тесным в действительности. – Может, кто-то узнает этот Дом наук по рисункам вашего сына. Давайте, я к вам приеду, вы подробно всё расскажете, дадите мне картинки эти. Если удастся с Матвеем поговорить, тоже здорово. А я пока со специалистами свяжусь, узнаю, кто в состоянии помочь. Если кого-нибудь найду, сразу о встрече договорюсь.

Проводив посетительницу до двери, на обратном пути Марта встретила Самуила Александровича.

– Ну, что сияешь как седьмая чакра у йогина? – с подозрением спросил начальник. – Никак, опять новый проект из меня трясти будешь?

– Нет, нашёлся мальчик, который свои прошлые жизни помнит. Статью писать буду.

– Дело хорошее, – покивал Самуил. – Глядишь, и на телевизионный репортаж их раскрутишь. Гостями в студию, ладно, не настаиваю. Если ребёнок там, мороки много может быть… хотя… уговаривай и на студию.

– Попробую, – кивнула Марта. Она вдохновилась встречей с настоящим инфоповодом, и готова была что угодно пообещать.

Через два дня она была уже у Нины с Матвеем, да не одна, вместе с интересной личностью по имени Тара. Нет, при рождении её вряд ли так звали, но сейчас духовным именем девушки стало именно это. Она даже паспорт поменяла. Тара имела вполне понятную специальность клинического психолога, но при этом ещё проводила сеансы регрессивной терапии. Это такое изучение вместе с пациентом опыта его прошлых жизней. Человек погружается в свои предыдущие воплощения и эти сеансы помогают вытащить на поверхность давно затонувшую информацию, а потом использовать в её нынешней жизни. Как регрессолог, Тара не «раскручивалась», и клиентов не искала, это было чем-то вроде профессионального хобби, поэтому найти в интернете эту услугу в её исполнении было нельзя, только по знакомству.

– Понимаешь, Марта, – рассказывала она, когда они общались перед тем, как заявиться к обеспокоенной матери. Девушки созвонились, назначили встречу в кафе и почти непринуждённо болтали за напитками и десертами.

– Мы на нашей терапии имеем дело с реинкарнациями, с погружениями в прошлое не просто из любопытства. Регрессивный гипноз – это тебе не видео из личного архива посмотреть. Мы такие травмы порой поднимаем, мама не горюй! Человек часто тянет за собой массивный груз кармического мусора, о котором сам не подозревает. И повторяет с завидным упорством, из жизни в жизнь, одно и то же. И результат, соответственно, из жизни в жизнь одинаковый. Никакие уроки не извлекаются. Пути вперёд нет, развитие души не происходит. А мы вместе с пациентом расплетаем эту косичку, идём к истокам, выясняем причины. Старинные проклятия, непрощённые долги. Смерти от несчастного случая, которые приносят панику в новую жизнь, с самого начала.