— И ведь нет никакой защиты! — неистовствовал Венька. — В любой момент ты можешь получить по электронке такой вот фильмец, не зная даже, что в нем заключен твой символ смерти. Или просто покупаешь в магазине диск, какие-нибудь бои Майка Тайсона, приходишь, смотришь, а через пару дней ты — труп. Дело ведь не в содержании, а в формуле, в том самом долбаном символе. По существу любой детский мультик теперь может быть самой настоящей бомбой, подложенной под тебя.

— Надо брать его за жабры! — горячился Илья. — И чем скорее, тем лучше!

— Нет, ты прикинь: они же могут, эти ребята, и до телевидения добраться, заряжать в день по формуле. Так народ пачками из окон сигать начнет, все население вскорости перемрет, а те, которые останутся… Ни фига себе! Слушай, да они же, получается, новые властелины мира. Тем, оставшимся, они будут диктовать свою волю. Долбаные властелины! Я не хочу, не хочу им подчиняться! Уж лучше сдохнуть… Нет, сдохнуть я тоже не хочу. Илья, что делать?

— Надо брать его за жабры! — Илью заклинило. — И чем скорее мы это сделаем, тем лучше! — Он налил себе водки, плеснул в стопку Вениамину. — Положись на милицию и ничего не бойся. — Илья покровительственно похлопал его по плечу. — А, Андрюха! Вернулся! Ну, как прошли переговоры?

— Татьяна обещала узнать, перезвоню ей завтра в двенадцать.

— Илья, — Венька постучал согнутым пальцем по плечу Бородина и опасливо покосился на Андрея, — а с ним-то что будем делать? Он ведь того, уже под этим делом… — Вениамин похлопал себя по голове, а потом почему-то показал неприличный жест рукой, видно, в его мозгах что-то по пьяни спуталось. — Его ж надо охранять денно и нощно! Если с Андрюхой что случится, я себе никогда не прощу!

— Забери диск, — скомандовал Веньке Илья, — проверь его компьютер, нет ли там еще чего-нибудь. Если что — чисти! Все вычищай, руби заразу под корень!

— Ага! Точно! — Вениамин сорвался с места, дернулся к выходу из кухни, но Андрей успел поймать его за рукав.

— Вы что, озверели? У меня там ценные документы! Не позволю никому в своем компьютере шарить!

— Андрюха, — Вениамин сложил руки, словно в молитве, — пусти! Ты должен нам довериться, мы лучше знаем, что для тебя сейчас хорошо.

— Да пошел ты! — выругался Андрей беззлобно и легонько толкнул Вениамина на стул. — Я сам с собой разберусь. Теперь буду осторожен, не беспокойтесь. И фильм, — он им подмигнул, — я вам не отдам.

— Отдашь! — Вениамин дернулся со стула, но Андрей снова толкнул его на место. — Мы твои друзья, мы за тебя отвечаем. Голово-ой!

— Спасибо за заботу, — Андрей усмехнулся, — но отвечаю я за себя сам. Да вы не беспокойтесь, я уже в норме, больше глупостей не наделаю. И не смотрите на меня, как на психа! — неожиданно разозлился он. — Говорю вам, я в порядке.

— В порядке он… Забыл, как головой в монитор въехал? Только-только очухался.

— Кто головой в монитор въехал? — В дверях кухни возникла Настя. — Привет, ребята, — кивнула она Илье и Вениамину. — Что празднуем?

— Ой, здравствуй, Настенька, — Илья поднялся. — Мы уже уходить собирались. Пойдем, Вениамин, пора и честь знать.

— Да-да, извини, — Вениамин смутился. — Мы действительно собирались.

— Сидите, сидите, — рассмеялась Настя. — Чего вы так всполошились?

— Нет, мы пойдем, неудобно.

— Может, чаю?

— Спасибо, не надо никакого чаю! Мы уже влили в себя столько жидкости, — Илья похлопал себя по животу, — что впору карасей разводить. — Вениамин… — Он наклонился к Веньке и зашептал ему на ухо: «Проскользни в комнату, забери диск». Думал, что говорил тихо, но и Андрей, и Настя услышали.

— Вениамин, — Андрей наклонился к другому уху друга, — ни в коем случае этого не делай.

Все рассмеялись, Настя тоже, хотя не понимала, о чем идет речь.

— Ладно, черт с тобой! — Бородин махнул рукой. — Только будь осторожен. Не увлекайся, и все такое. Ну, в общем, ты в курсе.

Илья подхватил Вениамина под руку и поволок в прихожую — Венька оказался гораздо пьянее, чем выглядел, пока не встал на ноги и не пошел.

* * *

Андрей изо всех сил боролся за возвращение к нормальному восприятию жизни. Минутами ему даже казалось, что борьба эта — физическая. Паук представлялся реальным злобным чудовищем, с которым они схватились не на жизнь, а на смерть. Кто кого победит? Победит, разумеется, сильнейший. Сильнейший — разумеется, паук.

Женщина в красном. Вино. Прощальный ужин — годовщина свадьбы. По белой праздничной скатерти бежит паук, перебирая мохнатыми лапками. В семь сорок он добежит до конца стола, переберется к нему на ладонь, и тогда…

Он что-то напутал, забыл, все было не так, не так! Вставить диск, пересмотреть, чтобы вспомнить?

Нет, он дал себе слово, что ни за что без дела смотреть фильм не будет.

Но ведь это же дело — вспомнить.

Его дело излечиться и вернуться к жизни. Как жаль, что не позволил забрать диск Веньке. Отдать его на хранение Насте? Но тогда придется посвящать ее в этот кошмар. Нет уж, он справится сам!

Голова тяжелая и болит. От водки с пивом, наверное. Да, конечно, от водки с пивом. Надо лечь и постараться уснуть, Настя вон давно его ждет в постели, а он, как дурак, торчит в ванной. Не дождется, забеспокоится, еще начнет ломать дверь, как Бородин…

Андрей закрутил кран и вышел из ванной.

Постель огромная и белая-белая, как праздничный стол. Голова Насти темнеет средь подушек. Зачем она перекрасилась в черный цвет? Странные существа, эти женщины: вечно они недовольны своей мастью.

Существа. Разумное существо, не просто разумное — мудрое, наимудрейшее. Он знает, где найти выход. Где и когда.

Пошевелил лапками…

— Андрюшка! А я уже задремала. Что ты так долго? — Настя приподнялась, улыбнулась, провела рукой по лицу, отстраняя волосы. Взгляд какой проникновенный. И добрый-добрый. Любящий взгляд. Мудрый, добрый и любящий.

Остановился, покачивается на лапках и смотрит…

— Андрюш, ну ты чего? Иди сюда скорее! — Настя похлопала по постели ладонью. — И выключи свет.

Правильно! Свет! В темноте он его не увидит, в темноте он будет чувствовать только Настю, ее дыхание, ее тепло, живое, настоящее тепло.

Андрей лег, обнял девушку, прижал к себе… Нет, прижался к ней сам, как маленький испуганный ребенок к теплой и такой надежной маме. Ему даже показалось, что Настино тело большое и мягкое (хотя в ней нет и пятидесяти килограммов), и пахнет от него молоком. Горячая струя воздуха ударила в ухо — это Настя что-то ему прошептала. Андрей не расслышал что, но пришел в восторг. Паук в голове остановил свой бег — он, оказывается, успел туда перебраться, — провел лапкой по морде, прикрыл глаза: ему тоже понравился теплый воздушный поток… От паука он должен избавиться! Во что бы то ни стало избавиться! Ради Насти, ради себя самого, ради их с Настей будущего ребенка! Ребенок у них будет обязательно! Будет, будет! Это у Максима с Натальей не было детей, а у них… Ребенок. Ребенок — он сам. Будущий ребенок, еще не родившийся, эмбрион. Свернуться клубочком, поджать ноги к подбородку и задремать в утробе. Здесь так спокойно и так безопасно…