– Так есть же китайские столовые, – заметил Ами. – И немало.

– Я в них часто хожу, – Ганс усмехнулся. – Но, думаю, сегодня будет что-то особенное.

Он угадал – Ван действительно сделал классический китайский стол, и острых блюд на нём было в избытке. Примерно час следовали перемены, одна подача шла за другой, и через этот самый час объелись все без исключения. Алкоголя, разумеется, не было – все тосты Ван произносил, поднимая стаканчик с фруктовым напитком, который, впрочем, Ами устраивал куда больше, чем любой алкоголь, спиртное он не любил.

– Ну, что ж, – произнес Ван, когда застолье подошло к концу. – Хозяева остаются убирать со стола, а всех приглашенных прошу за мной.

Приглашенные, числом девять человек, проследовали за Ваном в неприметную комнату, располагавшуюся за обеденным залом – Ами подумал, что речь, вероятно, пойдет о результатах тренировки, но, совершенно неожиданно, Ван, запустивший их всех в комнату, подошел к двери и активировал полную защиту: по стенам пробежала разноцветная световая волна, а прямоугольник двери полыхнул зеленым, и стеклянно заблестел. Так это как раз то, о чем говорил Сей? Неужели?..

– Садитесь, – предложил Ван, указывая на длинные лавки, стоявшие вдоль стен. – Пришла пора серьезного разговора, ради которого я собрал вас здесь. Вы… успешно прошли проверку, которую проводил мой сын, именно поэтому вы сейчас находитесь в этой комнате. В некотором смысле, я сейчас оказываю вам честь – ведь, согласитесь, доверие есть великая честь, с этим сложно спорить.

– О чем вы? – спросил кто-то. – О какой проверке речь?

– Все вы посетили восьмой радиус, – тихо произнес Ван. – И все вы поняли то, что увидели, правильно. Надеюсь, вы сумели сделать для себя определенные выводы из того, что увидели.

– Вы про это массовое убийство? – спросил Ганс. – Про надписи на стенах?

– В том числе, – кивнул Ван. – Об этом тоже. Но главное, как вы понимаете, не в этом. То есть не только в этом.

– А в чём же? – спросил незнакомый парнишка, который был, кажется, в двойке с Сейем.

– Мой сын рассказал каждому из вас о том, что сопротивление существует и сейчас, – продолжил Ван. – Это было второй проверкой. И все вы её прошли.

– Каким образом? – не понял Ами.

– Сумели сохранить молчание, – ответил Ван. – Ни один из вас не пошел к властям, и не выдал Сейя.

– А что было бы, если бы кто-то пошел? – спросил всё тот же парнишка.

– Ничего, – развел руками Ван. – У нас есть свои люди в охране на этом уровне, поэтому делу просто не дали бы хода, сочли игрой – молодые люди, знаете ли, иногда развлекаются и не такими фантазиями.

– То есть это правда, – медленно произнес Ганс. – А при чем тут мы?

– Я предлагаю вам присоединиться к нашему движению, – очень серьезно ответил Ван. – Даю вам на раздумья час, надеюсь, этого времени хватит. Весь этот час мы пробудем здесь, и я буду отвечать на ваши вопросы – если сумею, конечно. Спрашивайте.

– Чему именно вы сопротивляетесь? – спросил Амрит. Спросил, и сам испугался своего же вопроса. Однако Ван, против ожиданий, кивнул.

– Нынешней власти, и всей системе в целом, – ответил он. – Ами, ты умный мальчик. Умный, умный, я давно наблюдаю за тобой. Тебе ведь прекрасно известно, что истинные хозяева Сферы забирают практически всю прибыль себе, оставляя нам, коренным обитателям системы, жалкие остатки. По сути, мы находимся на положении рабов, которые всю жизнь трудятся во благо хозяев… а сами себе даже не могут позволить полноценный отдых, потому что дорога до любой планеты слишком дорого стоит для нас. Мы – рабы, Амрит, пусть и хорошо обеспеченные малым благом. Мы рабы Сферы, на которой проживаем всю свою жизнь, без малейшего шанса выбрать себе какой-то иной путь. Неужели ты этого не видишь и не замечаешь? Сей говорил мне, что у тебя есть мечта – увидеть море. Это так?

Ами медленно кивнул.

– Зарплата старшего инженера позволит тебе накопить на поездку к морю. Лет за двадцать, – невозмутимо продолжил Ван. – Двадцать лет ты должен будешь работать с энергопотоками, закачивать бесконечные блоки, следить за активностью звезды, строить прогнозы, тратить свои силы, здоровье, годы – чтобы пять дней провести на море? Тебе не кажется, что это слишком? За двести лет жизни, а в среднем мы живем именно столько, ты сможешь увидеть море десять раз. По пять дней. Пятьдесят дней в общей сложности. За двести лет. Ты хорошо умеешь считать, и ты умеешь мыслить. Тебе это кажется справедливым?

Амрит молчал.

– А вы, другие? Ты, Ганс – у тебя небогатая семья, и старшим инженером тебе не стать, – Ван повернулся к Гансу. – Твоя судьба еще более незавидна. Тебе на то, чтобы увидеть море, придется копить полсотни лет, при условии, что ты не заведешь свою семью, и у тебя не будет особых трат. Ты, талантливый спортсмен, умный, честный парень – всю жизнь ты будешь обречен гонять орбитальники и грузить чужие корабли, потому что у тебя нет ни малейшего шанса подняться в должности. Ты будешь делать то же, что делал и делает твой отец, и что делал твой дед. Ты обречен, ты был обречен на это ещё при рождении. Благодарю кому, а?

Ответом ему было молчание.

– Цивилизация Самфелаг, в первую очередь, – в голосе Вана зазвучала ненависть. – Не мы истинные хозяева Сферы. Не мы истинные хозяева нашего Солнца. Они! И только они! Ловко устроились – жрут дармовую, по сути, энергию нашего светила, а мы, как покорное стадо, обслуживаем им технику, и получаем взамен… да ничего. Еду, воду, и немножко медицины, причем лечат не они сами, а наши же специалисты, пусть и по их программам, и на их оборудовании. Вас ничего не смущает в этой схеме?

– А Планета? – спросил ещё один парнишка.

– А что – Планета? – Ван ухмыльнулся. – Планета, мой друг, это их резерв. Резерв почти нетронутых ресурсов, чистой воды, чистого воздуха, и… неиспорченного биоматериала. В первозданном, так сказать, виде. Поэтому они её и регрессировали. Если что-то пойдет не так здесь, они просто заменят нас – на них. Поверь мне, мальчик, многие из тех, кто живет