…Продолжение истории с Лиз случилась в больничной палате. Видимо, волшебное слово — «больница» каким-то образом притягивало Сурена к этой девушке.

Журналист взялся перетаскивать бумагу для газеты. Ворвавшийся в кабинет сильный ветер развеял целую стопку листочков, оставшуюся часть Сурен успел подхватить. Но бумага, только вытащенная из запечатанных папок, оказалась слишком острой, и он порезался. Кровь заляпала белые листы, и когда преподаватель, случайно заглянувшая в класс, заметила это, то тут же отправила парня к госпоже Пем, невзирая ни на какие протесты.

Только в больничном крыле вместо хлопотливой медсестры парня встретила улыбающаяся Лиз Сименс.

— Заболел? — просто спросила она.

Он помотал головой и продемонстрировал замотанную в платок ладонь:

— Просто порезался. А где Пем?

— Отправилась за лекарствами. Директор ее отпустил. Меня попросила здесь подежурить. А чего ты такой хмурый?

— Да ничего. Пойду я, наверное.

— Нет, постой. Моя сестра работает медсестрой. Уж обработать ранку и перевязать даже для меня — пара пустяков! — Сименс уперла руки в бока, всем видом давая понять, что не отступит.

— Валяй, обрабатывай, — равнодушно отозвался Сурен, хотя внутри все ликовало. Девушка, которая ему нравится, сама наложит повязку! Да он теперь ее не снимет и до Нового года!

Лиз сделала работу быстро и ловко, как будто только этим и занималась. Когда она закончила, Сурен смущенно произнес:

— Спасибо. И чего это ты сегодня такая добрая?

— Ну, считай, что у меня сегодня День Добрых дел, — усмехнулась девушка.

… В следующий раз судьба столкнула Сурена с Лиз при других обстоятельствах. Как-то в начале весны его освободили от уроков для срочной подготовки колонки о последних спортивных достижениях учащихся. Он как раз возвращался после разговора с учителем фехтования, когда увидел, что из окна спальни той башни, где находились жилые комнаты «утреннего курса», выползла знакомая девушка. Она уверенно встала на тонкий бордюр, одной рукой ухватившись за окно, а другой — за ближайший камень, и задумчиво стояла, не зная, двигаться ли ей по бордюру дальше. На ее пути как раз сгруппировались упитанные голуби, она безуспешно пыталась их спугнуть.

— Что ты делаешь? Занятия давно начались. А сейчас, если мне не изменяет память, как раз время урока у Локсли. Она ненавидит, когда ее же «утренний курс» позволяет себе прогуливать или опаздывать!

Девушка покачнулась, следом за ней заколыхалась юбка-шотландка, оголив стройные ножки и белые трусики. Недовольная Лиз вернулась в спальню факультета и выглянула оттуда с самым злым видом:

— Я в курсе того, что ты сейчас сказал. Но Локсли отмечает учащихся только в конце занятия! У меня есть шанс забраться за последнюю парту через открытое окно… Миновав четыре закрытых аудитории… Если я потороплюсь.

— Ага, поторопись свернуть себе шею, — покачал головой Сурен.

— Раз такой умный, предложи свой выход, — тряхнув длинными ухоженными волосами, Лиз недовольно сморщила нос.

— Я попрошу Локсли уделить мне немного времени. Выведу ее из класса, подведу к стенду успеваемости учеников. А ты успеешь проскользнуть незамеченной. Как тебе идея?

— Хорошая. Только вот зачем тебе все это?

— Ну… — Сурен на минуту замялся, подумав, что вот он — шанс на свидание с веселой и милой сердцу красавицей. Однако вместо того, чтобы озвучить условие, он вдруг сказал, — просто День Добрых дел.

Лиз уселась на окно, весело болтая ногами:

— Неужели тебе совсем не нужна никакая награда?

— Да, я уже увидел кое-что… — со значением причмокнул Сурен, и Лиз покраснела до корней волос:

— Мистер журналист. Да вы совсем не джентльмен! Но злить Локсли я не хочу, а в долгу оставаться не люблю. Так что, вот, лови! — щелкнув пальцами, она оторвала шляпку цветка фиалки и бросила к ногам Сурена.

Тот задумчиво поднял несчастный цветок, после чего достал записную книжечку и вложил его туда:

— Спасибо, леди. Я его засушу на память о сегодняшнем дне.

…Так их отношения и не пошли дальше взаимных жестов симпатии.

Ближе к лету, когда холм рядом с школой покрылся зарослями одуванчиков, Сурен лежал на спине и радовался теплому дню, переворачивая страницы школьного учебника. Потом задремал, а проснулся, когда совсем рядом услышал знакомые голоса.

— Лиз, ну зачем ты меня уговорила! Загорать перед школой в таком виде? Нет, извини, но я надеваю платье. Сгорю со стыда, если кто увидит. Особенно учителя, — голос Джейн Берли звенел от раздражения.

Сурен осторожно потянулся на локтях и заметил девушек в десяти шагах от него. Они расстелили на земле покрывало и действительно загорали. Правда Джейн уже успела вернуть себе привычный школьный вид. Лиз Сименс же красовалась в полосатом купальнике и на все бурчания подруги отвечала:

— Не волнуйся! Вампиры еще спят и не покусают от вожделения, а зачем стесняться людей? Лучше смотри, как я умею! — Лиз вдруг сделала «колесо» и превосходную стойку на лопатках.

— Ух ты! Я так не могу! — с завистью вздохнула Джейн, — надо отказаться от маминых сладостей, которые она присылает каждую неделю.

— Тренировки и еще раз тренировки! Почему, думаешь, я вечерами пропадаю в танцевальном классе? В детстве я занималась гимнастикой. Вот сейчас к лету хочу вспомнить, каково это, — счастливо улыбнулась Лиз, и быстро расплела высокий хвост. Длинные медового цвета кудри рассыпались по плечам. Яркая синяя атласная лента, оставшаяся в руках девушки, повторяла каждое ее движение — будь то шпагат, высокий батман, приседание или резкий поворот. Она закручивалась, повторяя желание своей хозяйки.

Когда Лиз остановилась, чтобы отдышаться, то Джейн уже вовсю хлопала в ладоши:

— Здорово! И это без всякой магии!

…Такой Сурен и полюбил Лиз. Довольной, прекрасной и целеустремленной. Ее популярность со временем будет только расти. Он понимал, что к ногам такой девушки нужно бросить целый мир, а не только десяток удачных газетных публикаций. Ей нужны дорогие наряды и украшения. А для этого Сурену необходима настоящая сенсация, бомба! И теперь в жизни юного журналиста появилась четкая цель.

* * *

Последние пару дней Сурен от злости был готов сжевать свои «корочки» внештатного корреспондента, полученные за финальную публикацию о магической паре: человека и вампирки. А все потому, что бедняга пропустил первую ссору влюбленных, после которой, самых популярных в школе учеников, как подменили.

В тот вечер, когда Симон и Эмма отправились на свидание, ему пришлось уехать к родителям (у матери был юбилей). Когда Сурен вернулся, партнер и вампирка в упор не замечали друг друга. Они не ссорились, не устраивали магических дуэлей и даже не ругались — обо всем этом выгодно информировать «желтую» прессу — нет, ребята просто проходили мимо друг друга, уделяя своей паре не больше внимания, чем партам в классе. В чем причина этого нового, болезненного этапа в отношениях ребят, никто не знал. Ну, разве что, за исключением нескольких личностей, но и те не спешили делиться информацией с общественностью…