Но не дотронуться нельзя. Погибнет Ритка.

Мне наплевать на чьи-то там счета и деньги, чувство собственности никогда не лишало меня разума. Все эти миллионы служили только одному – спасению жизни.

Но вот спасу ли я Маргариту, отправив документы?

Как только похитители завладеют информацией, они моментально потеряют интерес к выполнению данных обязательств. У меня не останется точки давления…

На столе перед монитором лежала записка с начертанными координатами и телефонами компании Кравцова.

Может быть, позвонить Дмитрию Павловичу и спросить совета? Узнать, насколько он заинтересован в этих деньгах, и вытребовать за документы защиту?

Одной мне не справиться…

Восемнадцать минут…

Мне не успеет помочь ни милиция, ни ФСБ, а отправив документы, я, возможно, лишусь и помощи Кравцова. Я помогу нашим общим врагам получить миллионы и уйти безнаказанными. С такими деньгами они спрячутся в любой точке мира, и достать их оттуда станет совершенно невозможно.

Шестнадцать минут…

Или все-таки звонить в милицию?!

Нет. Поздно. С самого начала было поздно. Электронная почта не оставляет следов. Она безлична, имеет тысячу ходов, и отследить получателя порой невозможно. Все происходит слишком быстро, бесперебойно и надежно.

За моей спиной раздался звук легких шлепков ног по паркету. Антоша вошел в комнату и встал сзади.

– Принеси, пожалуйста, из прихожей мою сум ку, – быстро, не оборачиваясь, сказала я, и шаги прошлепали туда и обратно.

Я достала из сумки телефон оболтуса Андрюши, нажала на кнопку под номером 3 и в принципе не удивилась, услышав знакомый шелестящий голос:

– Алло.

– Это Александра.

– Кажется, мы распрощались навсегда полчаса назад. В чем дело?

– Я хочу поговорить с Маргаритой, – твердо и совершенно не пискляво выговорила я. – Пока не буду убеждена, что с ней все в порядке, ничего отправлять не буду.

В трубке раздался шорох, звук шагов, какой-то приглушенный разговор, и буквально тут же рыдающий Риткин голос:

– Алло, Сашка, я тут!!

– Где ты? – на всякий случай уточнила я.

– Тут! С мешком на голове!

– Ты ничего не видишь?

– Нет! Отдай им деньги, и меня отпустят! Сашка, отдай! Они сказали – отпустят!

– Отдам, Риточка, отдам, – успокаивала я. – Ты только не волнуйся, я все сделаю, как они просят.

– Сашка, я на тебя надеюсь! – донесся последний выкрик, и трубку у Ритуси отобрали.

Но отключаться не стали, и через какое-то время мужской голос спросил:

– Довольны?

– Нет. Буду довольна, когда Рита приедет домой.

– Тогда отправляйте документы и ждите. Через два часа мы отпустим вашу подругу.

– А почему не сразу? Почему через два часа?!

– А потому, Александра, что нам нужно будет убедиться, насколько честно вы выполнили наши условия.

– Хотите убедиться, не поменяла ли я циферки на документах? Что информация пришла без искажения?

– Да.

– Но я вам обещаю – я все сделаю как надо!

– Вот и делайте, Саша. А через два часа получите подругу.

– Хорошо, – сделав голос суровым, выговорила я. – Но и вы учтите. Если через два часа Маргарита не позвонит мне и не сообщит, что она свободна, я иду в милицию.

– Ваше право, – как-то уж слишком самодовольно произнес голос. – Идите куда хотите. Хотя, если позволите, дам совет. Для вашего же блага, Сашенька, – не ходите в милицию. Не надо. Целее будете.

– Вы мне угрожаете?! Убьете, да?!

– Нет, Александра. Вы мне не нужны. Но право слово, ходить в милицию и рассказывать всю эту историю я вам не советую. Отправляйте документы, ждите Риту и постарайтесь все забыть. Адью, моя красавица.

Разговор закончился, я повернулась к Антону на вращающемся кресле и, посмотрев ему в глаза, спросила:

– Отправлять?

Антоша серьезно кивнул, я вставила флешку, скопировала всю информацию на Риткинком и, произведя необходимые манипуляции, дала компьютеру приказ: отправить.

На часах было 12.16. Нам оставалось только ждать. Хорошего или плохого – неизвестно. Пока мы только, плавая впотьмах, случайно прибились к нужному берегу, каким-то чудом вычислили Кравцова, но дальше…

Дальше нас разбросало в разные стороны, как щепки разбитого бурей суденышка…

Антон стоял в прихожей и смотрел, как я, обшаривая выдвижные ящички тумбы, разыскиваю комплект ключей проказника Андрюши. Еще вчера, уезжая к Денису, Ритуся мне сказала, что на семейном совете Андрюшу решили лишить всех ключей, дабы проказник все лето базировался исключительно на даче. И разрешила мне воспользоваться дубликатами, если приспичит сходить в магазин или еще по какой надобности.

– Я поселю тебя временно у Ритиной подруги, – вытаскивая из-под стопки варежек связку ключей с брелком-черепом, сказала мальчику. – Ее зовут Серафима. Она неделю назад сломала ногу и сейчас звереет от одиночества. Передвигается только на костылях, только по квартире и всех зовет в гости.

Предупреждать ее звонком не будем. Я сейчас телефонов, как пуганая ворона кустов, боюсь. Так что пойдем без спроса, авось не выгонит.

Антоша, ошарашенный известием о похищении Кулеминой, покладисто кивнул. Он вообще стал подозрительно молчаливым, насупленным и спрятанным внутри себя. Со мной почти не разговаривал, а лишь кивал да горестно вздыхал.

Но когда мы с ним шагали по проложенной наискось через двор дорожке к Серафиминому дому, мальчишка вдруг остановился, повесил голову и уставился на асфальт под своими ногами. Я потянула его за руку, но Антон только дернул плечом и не сдвинулся с места.

– Эй, парень, ты что? – внутренне холодея, спросила я, так как подозревала, что сейчас произойдет то, чего я так долго опасалась. Нервы маленького мальчика не выдержат, и он впадет в истерику.

И говоря по совести, этого давно можно было ожидать. Это было оправданно, мальчик и так держался слишком долго. Но как справляться с иступленными детскими слезами, я не знала. Не умела. Не имела опыта.

Нет, безусловно, я не думала, что Антоша упадет на землю и забьется в судорогах, как карапуз, которому мама в магазине отказалась купить новый паровозик. Но что делать, если у мальчишки от всех тревог сдвинется крыша, – вот хоть убейте, не могла представить!

Что делать, если маленькие люди плачут, ты один с ними рядом, но не умеешь оказывать психологическую помощь?!

Вначале я даже не хотела рассказывать Антоше о похищении Маргариты. Подозревала, что это знание окажется непосильным для детского рассудка. Но еще больше я опасалась ничего ему не рассказать вообще. Я могла отправиться выручать Маргариту, могла пропасть вместе с ней и не оставить следов.